Эстелла подозревала, что леди Дадли обзавелась собаками только ради того, чтобы иметь какую-то защиту от буйного сына. Впрочем, возможно, она собрала их вокруг себя от одиночества.
– Итак… – нарушила графиня затянувшееся молчание. – Где прячется наша прислуга? Их карета должна бы уже подъехать. Им пора приступить к выполнению своих обязанностей.
Упоминание о слугах вызвало в холле некоторое движение, и через несколько минут все путешественники были препровождены в отведенные для них покои. Одрине и Эстелле достались смежные комнаты, и свою графиня сочла «совершенно невразумительной» – так она выразилась. Здесь, кроме кровати и шкафа, имелись туалетный столик с зеркалом, письменный стол со стулом, кресло, несколько ламп, какой-то сундук, а также великое множество всевозможных безделушек, которых было бы вполне достаточно для открытия магазина всякой всячины.
Обоих Резерфордов разместили в дальнем конце коридора в гораздо более скромных апартаментах. Вряд ли где-то еще можно было бы отыскать столь же непоколебимых приверженцев табели о рангах, как английские дворецкие, для которых даже огромное состояние гостя никоим образом не компенсировало отсутствие у него титула.
Эстелла когда-то познала все это на себе. И потому она настоятельно советовала своим племянницам выходить замуж за титулованных особ, хотя и не утверждала, что следовало совершенно игнорировать веление сердца, – хотя сама поступила именно так.
Сняв с головы свой шелковый тюрбан, Эстелла положила его на туалетный столик. Ее волосы были коротко острижены. Года два назад седина окончательно одолела прежний каштановый цвет, и графиня обрела довольно-таки блеклый вид, вернее – просто постарела. Впрочем, молодость, в сущности, и так прошла мимо нее; лорд Ирвинг был значительно старше, чем она, и, отличаясь ужасным характером, имел, однако же, достаточные средства для того, чтобы приобрести Эстеллу в качестве жены вскоре после ее дебютного выхода в свет. И за годы их брака ей пришлось мириться со многим – с его почти откровенной неверностью, склонностью к расточительству, грубостью и бестактностью в постели и практически полным безразличием к ней за пределами спальни. Но зато потом она, слава богу, стала весьма состоятельной дамой и потому могла жить так, как ей хотелось, полагаясь исключительно на себя.
На себя и на служанку.
Когда же на нее накатывала хандра, Эстелла обычно надевала что-нибудь яркое, и это отчасти помогало. Вот и сейчас случилось то же самое… Перед выходом к обеду ей явно требовалась какая-то перемена в облике. Этот древний замок был вполне по-современному оборудован колокольчиками со шнурками, и потому для нее не составило труда вызвать к себе Лиззи. После чего графиня опустилась в кресло, скинула обувь и прикрыла