Из соседней комнаты доносились крики матери, бранившей девочку за плохие отметки.
«Вот достала, рехнуться можно! – вздохнула Славяна. – Если мать еще раз скажет про то, что «сейчас время жестокой конкуренции и что, закончив школу с тройками, ты не сможешь получить высшее образование и пойдешь работать дворником!», в моей голове что-то взорвется. Потому что я не могу это слышать в сотый, нет, в тысячный раз!»
– Слава! – Мать вошла в комнату. – О чем ты думаешь?! У тебя завтра контрольная за четверть! На тебя жалуются учителя!
Мать пролистала дневник дочери; лучше бы не смотрела – не расстраивалась, сплошное огорчение! Здесь замечание от учителя геометрии: «Не смогла начертить параллелепипед!» – здесь привет от учительницы французского: не знает артикли, родители, примите меры.
– Я должна принять меры! – грустно сказала мать.
Славяна снисходительно посмотрела на свою тоненькую, похожую на девчонку маму Лизу (темные, густо подведенные глаза из-под густой челки, вздернутый нос, рваные джинсы, тельняшка), и с иронией заметила, что на «принятие мер» потребуется много времени, которого у сверхзанятого журналиста Елизаветы Тришкиной просто нет. Мать кивнула, не уловив иронии дочери, – ей действительно не хватало времени (жизнь Лизы состояла из командировок, репортажей и бесконечной самореализации).
– У тебя ведь самореализация, – напомнила Славяна на случай, если мать позабыла, – у тебя на меня нет времени.
– На то, чтобы надрать тебе задницу, я найду время! – ласково пообещала мать.
– А есть другие альтернативы? – осведомилась Славяна.
– Есть. Репетитор по французскому и математике.
Славяна нехотя кивнула – ладно, договорились, пусть будут занятия с репетитором.
– Репетиторов найму, надеюсь, они тебя подтянут. Кстати, завтра я уезжаю в командировку на три дня, еду оставлю в холодильнике, – предупредила Лиза.
Славяна усмехнулась:
– Вы с отцом не иначе сговорились?! Вчера он уехал в командировку, теперь ты…
…Ее родители разошлись год назад. Формально Славяна осталась жить с матерью, но когда мать уезжала в рабочие командировки (а это случалось часто), девочка переезжала жить к отцу. По сему поводу Славяна невесело шутила, что она – переходящее знамя: переходит от матери к отцу и обратно. Но если честно, она радовалась возможности пожить у отца; с отцом ей было хорошо. Отец для Славяны являлся «праздником», а мать с ее придирками и нотациями воспринималась дочерью как… будни.
Перед тем как уйти из комнаты,