– Ясно, – хором ответили астронавты. Джейн промолчала.
– В таком случае все свободны. В одиннадцать часов двигатель перестанет разгонять корабль, «Фаер» перейдет в режим пассивного движения, всем приготовиться к невесомости. Все. У кого какие вопросы?
Все промолчали, а Джон спросил:
– Когда надо дать ответ, и в какой форме?
– Я пока не решил, а в двенадцать сеанс связи с Центром.
Все разошлись по своим местам.
Через два часа Джон, осмотрев с Дэнилом весь двигатель, пошёл к Джейн. Она была в своих садах.
– Привет, я уже освободился.
– Как раз вовремя, – ответила Джейн. Она оставила Руну работать одну, а сама, слегка оттолкнувшись от пола, подобно птице взмыла вверх, к зарослям винограда. Джон последовал за ней. Поудобнее устроившись, некоторое время они молчали. Джейн о чём-то думала, Джон изредка бросал на неё взгляд, понимая, что никак и ничем он не сможет ускорить их разговор. Наконец Джейн сделала глубокий вздох, и начала говорить.
– Я не знаю, с чего начать. Джон, то, что ты сейчас услышишь, не считай выдумкой или бредом. Я понимаю, что поверить мне будет трудно, но врать нет смысла.
– Джейн…
– Не перебивай, я и так собьюсь с мыслей. Мой отец был нумистом, он до последнего дня верил в лучшее, восхищая своей работоспособностью, отдавая людям все тепло своего сердца. Он жил так, словно боялся, что этот день последний в его жизни. Когда я была маленькой, не могла понять, зачем к нам ночью приходят какие-то незнакомые люди, сидят с отцом до утра, а на рассвете опять исчезают. Почему при мне они ничего не говорят, или говорят мало и шёпотом. Но помаленьку все стало проясняться. Однажды была забастовка на концерне «Супермоторс». Вечером отец пришёл не один, с ним было ещё шесть человек. Они все были избиты, у кого ссадины, у кого подтёки под глазами, у кого разбиты губы. Я очень сильно испугалась, мне казалось, что мой отец состоит в какой-то шайке главарем. Они что-то долго обсуждали, до ночи, потом неслышно покинули наш дом. Я не спала, когда отец зашёл в мою комнату. «Дочь моя, – сказал он, – Я не разбойник и не убийца, хотя в нашей стране я считаюсь самым опасным преступником, потому что я ненавижу насилие и рабство, презираю обман. Я скрывал от тебя это лишь для того, что бы ты жила спокойнее, я не хотел омрачать твое детство. И сейчас я это говорю потому, что моё чутье подсказывает, что скоро меня могут забрать. Но отсиживаться нет смысла, когда полиция избивает до смерти людей на улицах, вышедших отстаивать свои