В спину ему неслось:
– А дверь запереть?! Ну нельзя же быть таким рассеянным!..
Но ему было не до того. Наверно, еще в тот миг, когда сбегал вниз по лестнице, пришла в голову эта мысль, потому утром, по окончании смены, она, эта мысль, казалась Васильцеву до удивления простой. И следующим утром, вышагивая по морозным улицам Москвы, он думал: отчего такая очевидная мысль в первый же миг не посетила его? Если, как написал загадочный Г.Т.Д., этот самый Тайный Суд действительно овеян столь древними традициями, то не мог же он не оставить в истории никакой памяти о себе.
Всего‑то надо было просто хорошенько поискать!
Глава 3
Встреча
– «Heimliche Gericht. Geheimsaches»3, – по слогам прочла библиотекарша в бланке его заказа. И тут же озадачила вопросом: – А спецдопуск у вас есть?
Смотрела на него пристально, отчего Васильцев сразу смутился – не столько из‑за отсутствия этого спецдопуска, сколько оттого, что, занятый другими мыслями, явился в библиотеку в спецовке, которую уже привык носить под ватником, да и очки эти, у которых одна дужка была сотворена из проволоки взамен сломавшейся, давно следовало бы заменить – похоже, начал уже забывать, что, кроме его кочегарки, существует еще какой‑то мир.
– Что, разве нужен какой‑то допуск? – несколько робея, спросил он. – Книга значится в общем каталоге.
– Значит, недоглядели, – сказала девушка. – Кто‑то прошляпил – а мне отвечать? Слава богу, я немецкий в техникуме учила. Думаете, не поняла? «Тайный», «секретные». Если секретные – значит, спецдопуск нужен!
– Так секреты же столетней давности! – попытался объяснить он. – Посмотрите на год издания! Тысяча восемьсот…
– Мало ли! – отрезала библиотекарша. – Без допуска не выдам… Отойдите, не задерживайте очередь!
Васильцев уже хотел было попытать счастья у другого окошка выдачи, когда к нему приблизился какой‑то лет шестидесяти гражданин – в хорошем костюме, с окладистой бородой. Еще в очереди Юрий обратил на него внимание – тот стоял позади и прислушивался к его разговору с бдительной девушкой. Тогда он принял этого гражданина за иностранца, и причиной тому был не столько его костюм, явно не москвошвеевской работы, не столько массивный золотой перстень‑печатка на пальце, сколько нечто неуловимое, присутствовавшее в его глазах.
А точнее, как раз напротив: то, что в его глазах начисто отсутствовало. Страха, вот чего не было в его глазах! Того затаенного страха, по которому в нынешнее время без труда можно было отличить любого соотечественника. И когда, услышав, что некто не имеющий спецдопуска хочет получить книгу про что‑то секретное, все стоявшие в очереди тотчас отвели глаза в сторону, сей гражданин (впрочем, Юрий сразу про себя окрестил его господином) один‑единственный с любопытством наблюдал за этой сценкой. Умные глаза его смотрели немного насмешливо.
Иностранцем он, однако, все‑таки не был,