Плач по Клюеву генерала вытегорских карьеров. Баллады, песни, стихи. Сергей Борисович Моторин

всё набиваются, а метель – свою сестрицу

      за меня отдать всё замужем норовят колючим

      приманом.

      В нелживом болоте соберу стихи сумою лёг-

      кою, утка дика даст мне пёрышко, а гадюка

      кровь сосать во святую память-чернильницу,

      вот где будет чёрный праздничек, лютой смерти

      позавидуешь Аввакума Пустозерского!

      Распахнись, болото нераскаянное, зашипи

      ты подземельным дном, душу мою протри клюк-

      вою, на сухих гадюках встоенну, но не трогай

      красну девицу, что у батюшки, у Клюева была

      суженной Еленою.

      Гей, забей старинный колокол, что стоишь

      на Красной площади, проснись, Русь, до Боль-

      шого моря Восточного, растопи-ка снег над

      Клюевым, отпусти ту душу чистую в нашу сто-

      рону Онежскую!

      Гей, Вы головы с седёнышкой, да не Вас ли

      тройки русские гнали Гоголевским пёрышком?

      Аль не с Чёрной речки стон в крови?

      Когда ж забьют в тебя, КОЛОКОЛ

      СВЯТОЙ ПАМЯТИ???

      * * *

      Луна – единственный фонарь

      в забытой, рваной деревушке,

      ты жив ли, мой поэт-звонарь?

      Иду, грустя, к твоей избушке.

      Вот волчий след на берегу

      и хмурый крест на пепелище,

      о, для кого же на снегу

      моё душевное жилище?

      С кем разделить души той свет?

      А тучи – тёмные волчицы

      шепнули снегом: Это бред,

      тебе теперь во тьму влюбиться!

      * * *

      Русалку на стене нарисовал

      и пожалел, что нет здесь моря,

      холсты же напрочь разорвал,

      подумаешь, какое горе!

      Плыви, русалка по стене

      в страну немых хазар,

      я нарисую храм во мне,

      реку, огромный яр.

      Свет погасил, пора и спать

      на стыке двух молитв,

      как горяча моя кровать

      в пылу сердечных битв.

      Русалке – призрачной жене

      шепчу: О, будь моей!

      И вот он-шорох на стене

      и плач: Воды… ско-р-р-рей…

      Луна вмешалась: Не спеши,

      а вдруг да не одна?

      Включаю свет, но ни души

      и голая стена.

      * * *

      Из стены коридора протянулись чёрные руки,

      что за страшная ночь, что за день впереди?

      Во дворе дикий лай потревоженной суки