Федор Никитич находился здесь, завернутый в яркий, красочный халат. Он лежал у стены среди подушек, с интересом что-то читая, и даже появление гостьи не заставило его сразу оторваться от книги.
Женщина поняла, что оказалась права: для знатного человека она была развлечением на один раз. Поиграл и забыл, более не надобна. Но ничего другого Ксения, в общем-то, и не ожидала. Просто дала лишнюю волю наивной мечте… Но кто знает, может, хотя бы Гришке повезет?
И просительница склонилась в низком поклоне:
– Прости, что от дел важных отвлекаю, боярин.
Федор Никитич, выждав малый промежуток, поднял голову, приветливо улыбнулся:
– Ксения! Рад видеть тебя, милая!
Он увидел, как гостья холодно и даже чуть отчужденно поклонилась, немного напрягся от неожиданного поведения женщины, повел рукой:
– Что же ты в дверях стоишь, Ксения? Проходи, присаживайся! Иногда из сих томов научных изумительные вещи узнаешь! Ты знаешь, как кукушки отправляются в дальние края? Крылышки у них слабые и короткие, посему сами они много летать не способны. Так сии пичуги коршунам могучим на спины садятся и на них путешествуют! И, кстати, ученые мудрецы выяснили, что именно из их слюны рождаются цикады.
Боярский сын желал поразить женщину своей ученостью – и ему это удалось.
«Кукушки с цикадами Федору Никитичу интереснее меня, – подумала гостья, делая несколько шагов вперед. – Садиться? Куда?! Он просто насмехается! Зря пришла, зря… Надобно отказ поскорее получить и уходить!»
– Просьба у меня к тебе, Федор Никитич, – стараясь не смотреть на своего сказочного витязя, выпалила Ксения. – Коли уж судьба нас свела, не сделаешь ли дело доброе, не поможешь ли в судьбе юному сироте? Есть знакомый у меня, Гришей нареченный, из рода боярских детей Отрепьевых. Умен, грамотен, почерком красивым одарен. Вот бы его писарем на место хорошее пристроить.
– О воздыхателе заботишься, лебедушка? – попытался пошутить хозяин дома.
– О брате… – кратко поправила женщина.
Мужчина с удивлением начал понимать, что никакого желания его соблазнить, очаровать, заполучить в свои объятия гостья отнюдь не испытывает. Вела она себя сухо, говорила как бы через силу, глаза отводила в сторону. Казалось, ее затолкали сюда вопреки желанию, и общество царского брата женщину совсем не радует.
А он-то уже на сладенькое настроиться успел…
– Хорошо, – дабы разом избавиться от скучного вопроса, ответил Федор Никитич. – Будет место твоему брату. Пусть приходит да Третьяка Уховерта спросит. То приказчик мой, я упрежу.
«Хоть Гришке повезло», – с облегчением вздохнула Ксения и невольно облизнула губы. На миг затаила дыхание, ожидая от пахнущего смолистым дымком мужчины еще хоть слова, намека, хоть полунамека…
Но тот молчал. Даже не приподнялся.
Значит,