– Костюня, ты не поможешь? – мелодично прервал его размышления чей-то голосок. Костюня поднял глаза и, отшатнувшись, свалился со стула. Перед ним стояла богомолиха собственной персоной. За какие-то мгновения перед глазами Костюни пронеслись все основные эпизоды их вероятного будущего с момента «ты такой сильный, не проводишь меня до дому» до акта поедания его живьем. Издав совсем не воробьиный крик, Костюня вылетел из чужеродного офиса и смог отдышаться только в метро. Здесь много народу. Здесь в открытую никто нападать не осмелится…
– А ну шевелись, мать твою, встал тут на пути! – командно прорычал кто-то, снабдив приказ увесистым пинком для придания ему убедительности.
– ААААААААААААААААААААААААААААААА! – зачирикал Костюня и полетел от греха подальше вниз. Жизнь воробьев слишком опасна, чтоб еще и нарываться.
Девять жизней Барсика
Эх, друг… именно друг, и никакой не хозяин! Сколько мы с тобой пережили – всего и не вспомнишь! Только с котом себя и познаешь, ни с какой собакою такого не получится. Для них ты именно хозяин, а вот для нас, котов, друг!
Помнишь, когда ты меня подобрал? Я тогда мелкий совсем был, месяцев шесть, вряд ли больше. Меня с моста сбросили, а ты как раз под мостом прятался от папы. Ты, кажется, его хрустальную пепельницу разбил, или вазу. Знатная ваза-то была, мне Васька рыжий рассказал, что этажом выше живет. Или, все-таки пепельница? Кажется, твой папа с ней часто на балкон выходил. Ты как увидел, что меня кинули, так сразу и прыгнул в воду. Повезло мне, что прежние хозяева (именно хозяева, никакие не друзья) даже платка на меня пожалели, даже коробки. Ты тогда кинулся в воду прямо в одежде, я помню. Только майку снял – в ней ты меня домой нес. Я помню, что все вокруг рекой пахло, а майка тобой. Ты самую малость не успел доплыть тогда. Так я и потерял свою первую жизнь. Зато оставшиеся восемь стали безраздельно твоими.
А помнишь когда у тебя газ убежал? Летом на даче. Я, как сейчас помню, прихожу, а ты лежишь и в ус не дуешь. К тебе тогда друзья приезжали. Друзья уехали, а ты спать лег. Я тебя и так будил, и так. Чего только не перепробовал. А сколько я тебе на ухо орал? Да после тех двух полетов через всю комнату, в которые ты меня отправил, любой другой гордо развернулся бы и ушел! Но я нет, ты ведь мне друг… А как ты ругался, когда я на тебя все книжки с полки опрокинул? Но я не обижаюсь. Я б тоже спросонья на твоем месте удивился – с чего бы это ты, друг, по полкам ползать начал: то ли тараканом себя возомнил, то ли человека-паука пересмотрел. А вот как бы ты на моем месте объяснил, что газ утекает? Хорошо еще, что когда я кашлять стал, ты решил, что меня вырвет и пнул меня на улицу. А потом все