отвлеченные обобщения, которые выводятся, абстрагируются из исследуемых явлений, а не наоборот. Нельзя существование по-эссенциалистски втискивать в прокрустово ложе сущностей (понятий). Это все равно, что поставить такой вопрос: „Что такое Шафаревич? – хороший человек, плохой, молодой или старый, здоровый или больной, богатый или бедный“? Само собой разумеется, что каждый человек может быть и таким, и сяким, в чем-то хорошим, а в чем-то не очень, вчера быть здоровым, а сегодня больным или наоборот. Также и евреи (имеются в виду конкретные индивиды, называемые этим именем, включая и тех, кто называет себя таковыми по ошибке или по неведению), могут быть религиозными и не-религиозными, принадлежать определенной нации или считать себя космополитами, и уж конечно, обладать самыми разными характерами, а не только одним лишь „еврейским духом“, или разве они не люди? Однако если уж мы употребляем такой термин, как „еврейский дух“, здесь таки необходимо дать ему растолкование и указать, какие конкретно особенности отличают „еврейский дух“ от „не-еврейского“. И в то же время, несмотря на всю эту неопределенность, Шафаревич ничтоже сумняшеся совершенно определенно пишет о различных качествах еврейства: о его единстве при разбросанности, о его энергии и живучести и т. д. Но получается, что все эти предикаты остаются без субъекта, т. е. неизвестно, о каком именно предмете высказываются сии суждения, по сути дела здесь предмета суждения нет, ибо им выступает нечто неопределенное, что условно называется еврейством – поди знай, может, какой-то вид живых существ, может, какие-то человеческие предрассудки, что обладают „живучестью“, понимай как хочешь (живучестью, например, обладает клоп, которого вполне в данном контексте можно причислить к еврейству, ибо никаких отличий понятия „еврейства“ от понятия „клопа“ нам в определении так и не было дано), а может, и вообще имеется в виду какой-то фантазм, ничего общего не имеющий с реальностью, ведь суждения можно образовывать не только о том, что существует, но также и о том, чего не существует.
А существует ли вообще нечто реальное, что можно было бы назвать еврейством? Выше мы уже писали, что еврейские качества – это миф. Мы и сейчас это не отрицаем, но реальностью в определенном смысле могут обладать и мифы. В одном своем интервью Ирине Салганик Исраэль Шамир заметил этой известной в Израиле журналистке: „Вы говорите про евреев, как будто бы имеется такая реальность, но евреи это идея, а не реальность“[10].
Правильно, идея, но а чем становится идея, когда она овладевает массами, не материальной ли силой, не реальностью ли? Нет, еврейство, конечно, реальность, но реальность не субстанциональная и не качественная, а психологическая (это, скорее всего, и имел в виду Шамир), реальность, которую вообще лучше всего охарактеризовать таким термином из постмодернистской философии, как „симулякр“ – фикция, пустая условная форма, под которой нет никакого материального обеспечения, однако еврейство, как
