Эмиль усиленно созерцает картины – значит, злится не на шутку. Когда здесь так или иначе закончится, он проснется или нет? И что запомнит? Надорские и олларийские прогулки не в счет, тут нечто другое, им и займемся.
Чтобы выкинуть из головы лишнее, Лионель пересчитал ряды мозаик на полу, потом оглядел ближайшие полотна. С Манриком и серой в яблоках ногой все было по-прежнему, но в клубах дыма за материнской спиной проступало нечто вроде женского силуэта. Тоненького, невысокого.
Что за маленькая женщина в силах почуять его кровь? Почуять и почти найти? Больше всего похоже на Селину, чью мать он удержал – теперь это ясно – кровью, которой вправе клясться. Сэль накоротке с выходцами, и она верит Проэмперадору, а доверие сопоставимо с любовью и всяко больше ненависти, хотя гизеллы тоже могут многое. Удачно, что выходцы второй раз умирают окончательно… Ну и чушь лезет в голову! Хорошо, что покончено с кудлатой дрянью, плохо, что Юстиниана с Удо нет уже нигде… Юстиниана?!
То, что он нашел, Ли понял сразу, вернее, понял, что нужно делать.
– Эмиль! – Себя маршал слышал не хуже, чем в любом другом месте, но лучше б он соображал с той же скоростью, что в доме фок Дахе.
– Осенило? – Брат пытался улыбаться, но ему было не по себе. – Может, скажешь, где вся эта похабень?
– Во сне. – Эмиль ни кошки не поймет, понять хоть что-то смогут лишь трое. Считая и тебя, если ты, само собой, выберешься. – Близнецы и супруги время от времени влезают друг к другу в сны, имей это в виду, когда женишься. Картинки разглядел?
– Попадись мне этот художничек! Вот уж не думал, что меня замутит от лошади!
– От лошади? – на всякий случай Ли глянул на успевшую стать ближе стену, там по-прежнему красовался Рудольф, причем пеший. – Видимо, дело в масти.
– Тогда бы я старичка Генерала боялся.
Вот и последнее доказательство. Пегое. Галерея не сон и не бред в том смысле, что порождает ее отнюдь не воображение в нее угодившего. Сюда можно попасть, и сюда попадают либо случайно, либо по зову, а вот ты полез сам, иначе б не было тебе никаких пожаров, только пегая кляча на мокрой штукатурке.
– Тебя не затруднит, когда ты все вспомнишь, рассказать сие Райнштайнеру? Он с тобой?
– Вроде бы… Не помнишь часом, за что я хотел тебя убить?
– Помню. – У него должно получиться, и у него получится! – Про лошадку тоже расскажи.
– Ты дождешьс… Ли, стены смыкаются!
– Только сейчас заметил?
– Это не сон! Вы обсуждали эту пакость с Райнштайнером и Приддом.
– А ты, оказывается, слушал? Ну надо же!
– Да, слушал. Нужно выбираться!
– Логично, и ты это сделаешь первым.
– Нет!
– Да. – Ли подхватил братца под руку. – Я могу