Майя пнула его в живот. Косоглазый грязно выругался и отшатнулся. Она с ужасом сообразила, что сбежать не сможет, и в страхе свернулась клубочком на полу, дрожа, как испуганный заяц.
Косоглазый перевел дух и обеими руками уперся в порожек возка. Похоже, Майин поступок не напугал и не рассердил, а почему-то обрадовал негодяя. Он молча посмотрел на нее и коснулся щеки грязными пальцами.
– Вставай, я тебя отведу куда следует, – заявил он, взял Майю за руку и повел по булыжникам двора, светя под ноги фонарем.
Она лихорадочно огляделась: длинный и узкий дворик, у высоких каменных стен – густые заросли крапивы и щавеля, под ногами – выщербленная брусчатка, поросшая сорной травой, в углу – груда тряпья, костей, очисток, какие-то обломки и прочий мусор. По двору к помойке прошмыгнула крыса. Волов, не распрягая, приторочили к столбику у высоких ворот, запертых на тяжелый засов и цепь на замке. У одной стены – воловьи стойла, а в торце – каменный дом, старый, добротный, но запущенный: черепица на крыше растрескалась, кладка обвалилась. Однако тяжелая деревянная дверь была новой и прочной, а на тускло светящихся окнах красовались железные решетки. Похоже, дом знавал лучшие времена, но теперь его использовали не по назначению.
Майя решила, что здесь когда-то жила прислуга, хотя сгустившиеся сумерки не позволяли разглядеть господский особняк. Тишину нарушал только глухой зловещий крик птицы-звонаря. Похоже, отсюда не выбраться даже среди ночи.
В ночном небе одна за другой вспыхивали звезды. «Милая Леспа! – взмолилась про себя Майя. – Помоги мне, о богиня, вызволи из беды! Мне так страшно и одиноко!»
Как ни странно, мольба ее не осталась без ответа, пусть и неожиданного.
Косоглазый толкнул дверь ногой и ввел Майю в комнату, где тускло мерцали свечи. Майя с изумлением ощутила под босыми ногами гладкие каменные плиты, а неприбранная комната показалась ей верхом роскоши. Всю жизнь Майя прожила в скромной хижине: глинобитные стены, земляной пол, соломенная крыша, хлипкая дощатая дверь и очаг, сложенный из валунов. Эта же комната явно была одной из нескольких в доме. Два окна с распахнутыми ставнями выходили во двор. В торце виднелась еще одна дверь. Стены были облицованы деревянными панелями, закопченный потолок подпирали тяжелые брусья. На железной решетке в очаге горел огонь, у стены лежала поленница дров и груда хвороста. Посреди комнаты стоял массивный стол – прежде отполированный, а теперь грязный и исцарапанный.
Даже на Майин неискушенный взгляд, видно было, что некогда зажиточное хозяйство пришло в запустение. В комнате витало зловоние, пол давно не выметали, на окнах и по углам висели клочья паутины, столешницу покрывали пятна свечного жира.
За столом сидел Парден, громила со сломанным носом, и жадно набивал себе рот ветчиной и яичницей с луком. Рядом с ним лежали два ножа и перевязанный бечевкой бурдюк