Из холодной бездны
Мира праотцов
Летят на Землю гости
С планеты мертвецов
К нам сюда летит
Холодный, как декабрь
Их готический
Космический корабль
Самозабвенно перебирая струны, она выпускала едва уловимые разноцветные искорки, удаляющиеся гудящими полутонами в ночной тишине. Остальные – Ванаглория, Ира, Ацедия, Инвидия, Лакшерис, Аварития, Джез, Коул и Грейв вторили ей протяжным эхом.
Пока что он далёк
От нас, как мезозой
Он в небе ночном
Мерцает звездой
Зачем они летят
И что они несут?
Может быть они
Всех нас спасут?
Я вглядывался в кромешную гладь. В колкой дымке Млечного Пути было несчетное множество жгучих блестящих точек. Супербия вела песнь об одной из них. Не о той ли, что едва заметно сияет сине-зеленым?
Выдохнув, Супербия замкнула первый цикл своей готической мантры припевом:
Они нам принесут
Горсти своей пыли
Они нам принесут
Сладкий запах гнили
Они уже летят,
Одетые в скафандры
На своей ракете
Цвета саламандры
И снова перебор струн, разящий замерзший космос токсичной психоделией звуков. Из недр векового озера с бульканьем всплыли и полетели вверх наэлектризованные пузырьки. Они слабо блестели в лунном свете, пугая и завораживая своим видом. Между семью точками ночной звезды четыре стихии соединялись воедино благодаря пятой – нашему нетленному духу.
Отвлекшись от пузырьков на созерцание отливающей металлом озёрной глади, я перегнулся за борт. В ней отражалось всё окружающее: наши погребальные ладьи, таинственный лес и космическая бездна ночного неба. Упоенный продолжившимся пением и очарованный увиденными чудесами, я потерял внимательность и равновесие. В один миг оказался в воде с головой, а потом уж и по самую щиколотку. Очарование победило все тревоги, и я добровольно пошел ко дну. Да только было ли оно? В недосягаемых пучинах покоилось неиссякаемое отражение всего, что выше. Изнутри, как и снаружи, озеро было сплошным параплазматическим зеркалом. Я устремлялся всё дальше от поверхности,