А вот то, что хранила вторая шкатулочка, иначе как чудом назвать было нельзя. Даже если бы не было здесь, на розовом шелке подкладки, золотых печатных буковок, сообщавших, где было сделано это чудо, сразу было видно, что его создатель один из величайших кудесников своего времени. Вероника держала на руке миниатюрную, около десяти – пятнадцати сантиметров в высоту золотую елочку. Она как пагода возвышалась на круглой подставке из оникса. Изящные конусы ее лапок были покрыты зеленой эмалью, на которой, как снежинки, мерцали бриллианты. Под одной из таких лапок вероника и нашла клеймо с самыми дорогими для каждого антиквара буковками – МП. Мастер Михаил Перхин, служивший у Карла Фаберже.
И как такая красота могла оказаться в этой работе? Вот парадокс нашей жизни: чудо ювелирного искусства, бывшее своего рода символом старой империи, оказалось замурованным в картину, которая всем своим видом должна была утверждать новое революционное искусство. И потом и это искусство тоже оказалось замурованным, сокрытым в тайных кладовках где-то на чердаках. А когда пришло время авангарда, то открыто было и то старое искусство. Да, Веронику опять потянуло на искусствоведческие бредни. Статья, кстати, неплохая могла бы получиться. Только про такое сейчас не следует пока писать. Лучше пока промолчать. То, что произошло сейчас, казалось просто нереальным. Это все равно что говорящую щуку зимой в Неве поймать. Или в лотерею миллион долларов выиграть. В эти сказки она даже в детстве не верила.
Но это была реальность. И чем больше смотрела Вероника на эту елочку, тем ясней осознавала, что сможет расстаться с ней только под страхом смертной казни. Нет, теперь это ее чудо. И она никому его не отдаст. Да, эти вещи – клад, но ведь картина-то ее, и ничего она этому государству не должна. Хватит с него того, что оно и так на халяву у своих граждан конфисковало. Да она и не скажет. А если здесь такие сокровища, то что же было в картинах, остававшихся у Клавдии Михайловны? А что может быть в тех, что в антикварном