Он и правда не хотел, чтобы они затевали подобные разговоры. Кто бы вообще мог такое себе вообразить до того, как он вошел в этот монастырь? Ведь они друг друга не знают… словно какой-то черт в него тут вселился. Но монашка весело рассмеялась, запрокинув голову, и Асаф понял, что, какой бы старой она ни казалась с виду, на самом деле она совсем еще девчонка – наверное, потому что никогда не пользовалась этой своей юностью.
«А почему бы мне, собственно, ей и не рассказать? – вдруг подумал он. – Она такая милая, одинокая, а мне и вправду охота поболтать».
И так получилось, что он взял да и выложил все: о Дафи Каплан и о Рои с Мейталь. Монашка внимательно слушала, буквально смотрела ему в рот, и губы ее беззвучно повторяли его слова. И уже после первых пяти фраз она поняла, что Дафи – вовсе не самое главное в этой истории. Асаф изумился, как мгновенно эта старушка уловила, что´ больше всего его изводит.
– Однако, оставь-ка на минутку сию несчастную деву! – нетерпеливо взмахнула Теодора рукой. – Цветок она без аромата. Я суть главного знать хочу: об отроке поведай мне, о твоем прекрасном Рои, что уж не твой, ежели не заблуждаюсь.
Асаф даже зажмурился, потому что она угодила в самое больное место. Он сделал глубокий вдох, словно перед тем, как нырнуть, и рассказал о своей дружбе с Рои с четырехлетнего возраста, что они были как братья, ночевали друг у друга по очереди и у них даже имелся домик на дереве. Рои тогда был поменьше и послабее, и Асаф защищал его от больших мальчишек, воспитательницы говорили, что он просто телохранитель Рои.
– И так это продолжалось примерно до седьмого класса, – сказал Асаф, перескакивая одним махом через восемь лет.
Однако был возвращен назад мягко, но настойчиво:
– Как это продолжалось?
И пришлось рассказывать о начальных классах, когда Рои не отходил от него ни на шаг и не позволял ему дружить с кем-то еще, и у него были в запасе разные наказания, которые он накладывал на Асафа каждый раз, когда подозревал, что тот пытается предать их дружбу. Хуже всего было наказание молчанием – целые недели, когда он отказывался отвечать Асафу, но при этом все-таки не отходил от него. Случались у Рои и чудовищные приступы ярости, например, когда Асаф захотел податься в скауты, но в конце концов вынужден был с тяжелым сердцем отказаться от своей затеи. Ему тогда льстило, что в нем так нуждаются и так его любят.
Асаф замолчал, сглотнул и задумался ненадолго.
В средних классах уже все переменилось.
– Но детали не имеют значения, – сказал он.
– Они имеют очень большое значение, – возразила Теодора.
Он так и знал, что она это скажет, и улыбнулся: это уже была их собственная маленькая игра.
Теодора ушла на кухоньку, поставить воду для кофе, и оттуда крикнула Асафу, чтобы он продолжал. Асаф рассказал, как в седьмом классе, примерно три года назад, девочки начали обращать внимание, какой Рои красавчик. Он действительно тогда сильно подрос и похорошел, и девчонки стали пачками влюбляться