В большой стеклянной двери, он увидел свое отражение – высокий азиат, удлиненное лицо, спортивное телосложение, не броская и не запоминающаяся одежда – толстовка с капюшоном и джинсы, на ногах легкие кроссовки. Взгляд карих глаз внимателен и сосредоточен, казалось больше на внутренних мыслях и ощущениях, но он привычно и внимательно изучал обстановку вокруг себя. Зайдя в кафе, он увидел обычную картину – пара спокойных клиентов – мужчин с хорошо развитыми животами у стойки и бурление масс в самом зале. Несколько посетителей, молодые и шумные парни, явно не местные, речь то ли голландская, то ли немецкая, а может, и та и та, из-за первобытного ора, который они извлекали из себя, сложно было разобрать их происхождение, уже нагрузились изрядным количеством алкоголя и вели себя вызывающе. И это слабо сказано. Они словно репетировали захват города, или, по крайней мере, ближайшего склада с пивными бочками, постоянно подбадривая себя визгливыми криками.
Их компания, как минимум из семи человек, будто устав от собственной непроходимой тупости – все шутки они уже рассказали друг другу по многу раз, бурно реагируя на самые жестокие, почти выдохлись и решили как-то разнообразить программу вечера. Напрягая свои мозги, они сгенерировали единственную мысль за вечер – поглумиться над двумя отдельно сидящими парнями за соседним столиком, которые смотрели на них откровенно испуганно. В облике этих двух парней виделось что-то хрупкое, даже женственное, и это явно провоцировало более брутальных юнцов, накаченных как тестостероном, так и пивом, на громкую и язвительную критику их облика. “Похожи на оголтелых фанатов какой-то футбольной команды”, подумал Закария и сел у барной стойки, улыбнувшись девушке бармену, красивой чешке со светлыми волосами, которая после его просьбы, сразу поставила перед ним большую кружку кипятка и опустила в него пакетик с чаем.
– Пять крон, – сказала она по-чешски и улыбнулась ему, переведя взгляд своих зеленых глаз на то, что происходило за спиной Закарии, и уже с тревогой поглядывая на фанатов, трое из которых уже покинули свой столик и подошли к соседнему. Закария положил на стол двадцать крон и, отказавшись от сдачи, не поворачиваясь к залу, следил за происходящим в отражении экрана выключенного телевизора с большой диагональю, попивая