Парень молчал.
Кристэль кокетливо вздернула носик.
– Что может хотеть джентльмен от леди в столь поздний час, самым непристойным образом разбудивший ее посреди ночи, пришедший без приглашения, и явно с не очень благородными намерениями, еще и забросавший ее окна камнями?
– Я всего лишь хотел увидеть вас… – тихо вымолвил Аарон. – Мне уже начало казаться, что у лавки меня просто посетило видение, греза, мечта, мираж…
– Я здесь. Я настоящая, – Кристэль весьма польстил этот комплимент. – И я придерживаюсь довольно свободных взглядов, поэтому могу спуститься к тебе.
Парень не успел ничего ей ответить, Кристэль набросила на плечи шаль, сбежала вниз по лестнице и вышла из дома на парадное крыльцо.
– И вот я рядом.
Аарон сделал шаг вперед, разглядывая ее лицо.
– Пройдемся? – Кристэль ухватилась под руку юноши и увлекла его за собой, приглашая прогуляться вдоль улицы.
Они говорили обо всем на свете. Все, что только угодно, лишь бы не касаться их самих. Кристэль было неинтересно, что представляла собой жизнь этого парня. Она уже окончательно решила его обратить. А если у тебя впереди вечность – прошлое не имеет значения. Почти.
Они говорили о лесах, окружающих Каррен-Хилз, о его жителях, о музыке, театре, балете, истории, искусстве в целом. Они говорили о политике, деньгах, королях, войнах и перемириях.
И чем больше Кристэль узнавала Аарона, тем больше ей открывалась истина: он не был Адрианом. Сходство ограничивалось только абсолютно одинаковой внешностью, внутренние же миры Аарона и Адриана…
Между ними была пропасть, на одной стороне которой царствовал лед, а на другой полыхало пламя.
Аарон не мог заменить ей его. Он был лишь картинкой, искусно сделанной декорацией, и от этого ей становилось горько. Очень горько. Разные жесты, мимика, походка, тембр голоса, плавность речи, ее обороты…
Лед и пламя.
Кристэль продолжала идти рядом с Аароном, но погружена была полностью в свои мысли.
Это не Адриан. Это иллюзия. Судьба лишь насмехалась над ней. Второго Адриана больше никогда не будет.
Неожиданно Кристэль стало жаль парня. Вот бедолага… влюбиться столь поспешно и глупо, в ту, чье сердце навеки принадлежит другому, мертвому…
И он никогда не будет лучше Адриана. Потому что Адриан мертв.
Ей был симпатичен Аарон, но лишь в той степени, в которой может быть симпатична фотография, кукла или манекен. Никак иначе.
– Аарон… – Кристэль прервала его речь. – Хочешь, я тебя поцелую?
Она сделает это, затем сотрет его память и уйдет. Навсегда.
Конечно, юноша был благовоспитан. Он и подумать не смел даже об объятиях, не то что о поцелуе.
Кристэль потянулась к нему губами.
Пусть будет ему маленькая радость.
Но радость оказалась не только ему…
Аарон ответил с неожиданной пылкостью и страстью, во многом напомнившей ей Адриана.
Вдох. Сердце зашлось в бешеном ритме. Кровь бесконечное