Впрочем, друзья Репина не слишком-то одобрили эту работу. Иван Сергеевич Тургенев, например, писал: «Я с истинным соболезнованием признал в этом холодном винегрете живых и мертвых – натянутую чушь, которая могла родиться только в голове какого-нибудь Хлестакова-Пороховщикова с его „Славянским базаром“».
По словам все того же Тургенева, сам Репин тоже не был рад картине: «Художник просидел у меня часа два и с сердечным сокрушением говорил о навязанной ему теме и даже сожалел, что я ходил смотреть его произведение, в котором все-таки виден замечательный талант, но который в эту минуту претерпевает заслуженное фиаско».
Знали бы Тургенев с Репиным, что всего-навсего спустя полвека это полотно будет с почетом перенесено в Консерваторию!
Однако большая часть современников все же восприняла «Славянских композиторов» с симпатией. А владелец «Славянского базара» Пороховщиков даже устроил пафосную церемонию открытия работы. Художник вспоминал: «Разодетые дамы и панство, панство без конца… мундиры, мундиры! А вот и само его преосвященство. Сколько дам, девиц света в бальных туалетах! Ароматы духов, перчатки до локтей, – свет, свет! Французский, даже английский языки, фраки с ослепительной грудью… Пороховщиков торжествует. Как ужаленный он мечется от одного высокопоставленного лица к другому, еще более высокопоставленному».
Впрочем, со временем Репин полюбил свою работу. Он даже пытался вызволить ее из заточения в ресторане, пусть даже ненадолго. Писал Павлу Михайловичу Третьякову: «Нельзя ли попросить городского голову Алексеева, может быть, он повлияет на директоров?.. Ведь это было бы ужасным варварством, если и мой залог и ручательство известных в Москве лиц ничего не помогли бы. Я думаю, что они вам поверят и примут во внимание вред картины висеть так долго без лаку в месте, где так много всякой копоти».
Третьяков, конечно, поддержал художника, однако их мольбам никто не внял.
* * *
Кстати, «Славянский базар» был первым русским рестораном в Москве. Ранее такие заведения открывали исключительно французы. Русский же общепит представлен был трактирами – с большими деревянными столами, закопченным потолком, «машиной», исполнявшей попсу тех лет, и половыми-ярославцами – жуликоватыми, но расторопными парнями, стриженными в кружок. В «Базаре» же кухня была русская, однако обслуживание – на европейский лад.
Ресторан почти сразу стал культовым местом. Писатель Петр Боборыкин так расхваливал это общепитовское заведение: «Ресторан „Славянского базара“ доедал свои завтраки. Оставалось четверть до двух часов. Зала, переделанная из трехэтажного базара, в этот ясный день поражала приезжих из провинции да и москвичей, кто в ней редко бывал, своим простором, светом сверху, движеньем, архитектурными подробностями. Чугунные выкрашенные столбы