Берём один век. Век делится без остатка.
Дольки ровны и хрустки, цифры беспечно
быстры,
но, как пела некогда группа «Контрольный
выстрел»:
«Он должен успеть». До ближайшего
полустанка
есть ещё две сигареты и более, чем глаза.
Ответы должны быть в конце учебника,
но это простой пример.
МонаЛизово улыбайся: люди любят
улыбчивых полумер.
Привычку идти домой, а прийти на пустой
вокзал,
забывать на скамьях блокноты, падать
в московский снег,
влюбляться в глаза в метро, занашивать
кеды вдребезги
оставляй в наследство себе архивному,
безболезному,
кто ещё помнит панический за-автобусный
бег,
кому ещё рано вести отсчёт потерянных
городов.
Кто в вагоне, слившись лопатками
с надписью «не прислоняться»,
отталкиваясь подошвами от злого земного
глянца,
повторяет под нос: «Он должен успеть…
он до…»
Берём одну жизнь. Не делим – сама
развалится.
Вычёркиваем имена, выбрасываем
сбережения,
пусть всё, что есть – дорога, не знающая
возвращений,
да улыбка, вживлённая в бледный овал
лица.
Дано: одно яблоко, ощущающееся
стальными
иглами в двух дециметрах над дырочками
ремня.
Если двадцать пять лет в формате
Вселенной – спичка в кострище дня,
пусть она полыхает ярче эдисоновской
Полыни.
Я беру одну музыку. Доли сплошь
четвертные.
Пульс гремит римшотом, запястье сквозь
сон дробя.
Итого: моя долька доедена без меня.
Но, может быть, мне достанутся
остальные?..
25 февраля 2015 г.
Не хочу быть с тобой – толпой
– Не хочу быть с тобой – толпой,
задним планом, вторым в ряду.
Я – урод, нищеброд, изгой,
я под дверью истошный вой,
кот, избитый своей тропой.
Если выгонишь – упаду.
Ты – мой свет, подслащённый грог,
глотку жадно дерущий ком,
поджидающий дичь силок.
Я же – мир у любимых ног,
если пустишь хоть на порог…
– Ты о чём говоришь? О ком?!
Я – объевшийся волей лис,
одержимая снами явь.
В моём доме нет стен и крыш,
вместо двери – бурьян кулис.
Не скули по углам, малыш —
ведь углов тоже нет, представь…
– Значит, стану твоим углом!
Ты придёшь, когда воздух сух
и к рассвету надорван сон…
Я оставил в тебе свой дом.
Эта линия – вклад в ладонь,
это слово дороже двух.
Это – отблеск моей Сверхновой,
только вслушайся… приглядись…
– Мне,