– Морские оборотни?
– Нет.
– Чародеи, умеющие оборачиваться?
– Из чародеев только шарлатаны. У нас вообще с магией напряженка.
– Напряженка? А кто ее напрягает?
– Никто. Нет у нас ее совсем… Прости, я правда не знала.
– Превосходно! – сердито проворчал Лир. – То есть еще из немагического мира. Учить тебя всему надо сначала.
Ни удивления, ни испуга, словно у них тут попаданки – привычное дело.
– Может, не надо меня учить? Верните обратно, – предложила, с тоской подумав, что за всей этой беготней забыла о родителях. Они волнуются, наверное.
– Назад не возвращаются.
– Почему?!
Если можно в одну сторону, значит, и в другую получится.
– Боги редко вмешиваются в нашу жизнь. Никогда дважды.
Получается, их облезлый божок перекинул меня в этот мир и все? Капут? Жить теперь тебе, Мариночка, с оборотнями? Думай, Марина, думай!
– А у вас много богов?
– Два.
Скромненько!
– Судя по тому, что я вижу, Таророс уже вмешался в твою жизнь. К Лейтане обращаться не советую. – Лир поморщился. – Она никогда не выполняет просьбы, не слышит молитвы, а если услышит… Привлекать к себе ее внимание чревато, она делает только то, что считает нужным.
Попала. К их богу обратиться не могу, а богиня – большая оригиналка. Вот интересно, кого мне благодарить за свое путешествие? Я задала этот вопрос Иллиру.
Иераклионец нехорошо усмехнулся: «Избранника своего благодари».
Подозреваю, избраннику достанется не от одной меня. Лир со злостью справился, но выражение лица осталось мрачным и предвкушающим. Прибьют моего избранника раньше, чем узнаю, что за избрание у них тут такое.
– А можно кратко: что за избранник и чем мне это грозит?.. – Я удивленно уставилась на арку входа в дом – переливающаяся перламутром дверь на солнце буквально растворилась в воздухе! Не отъехала в сторону, не открылась, а исчезла!
– Замужеством грозит. – Иераклионец слегка шевельнул рукой и сине-зеленая штора, обнаружившаяся за дверью, отползла в сторону, открывая проход. Сама! На маленьких ложноножках!
– Это что? – Присев, я разглядывала плотное плетение заключенных в оболочку нитей, из которых состояла «ткань», потрогала выпуклую кайму на тон темнее. Какой-то гибрид водорослей и моллюска.
– Датерия. – Лир терпеливо ждал, когда я закончу осмотр живой шторы.
– Моллюск? Водоросль? – Я прикипела к чуду местной флоры и фауны в одном флаконе. Профессора из института океанологии передрались бы за кусочек этой ткани!
– Нет, колониальные рачки, раньше они жили в приливной зоне.
Обалдеть!
– А дверь? – Я озадаченно провела пальцами по гладкому сплаву серебристого материала и древесных волокон на дверном косяке. Никаких следов, складок, мембран, закрывающих щель, куда могло спрятаться перламутровое полотно.
– Моллюск. В определенных условиях может переноситься на небольшие расстояния. –