Выруливай! – вопил он себе. Выруливай, сукин сын, выруливай!
Потом взорвалось еще что-то – резервные баки генератора, как он предположил, если у него вообще было время на предположения, – что отбросило «Бичкрафт» еще дальше вправо, но это было хорошо, потому что самолет сошел с ряда погасших огней и вдруг снова покатился сравнительно ровно – левым колесом на краю полосы 34, правым – по неприметной полоске земли между огнями и канавой, которую он видел раньше справа от полосы. «Бичкрафт» продолжало трясти, но уже не так сильно, и он понял, что катится на одной шине, что на правом колесе резина изорвана в клочья посадочными огнями, по которым он проехался.
Он начинал замедлять ход, и это было самым важным, самолет наконец-то начинал понимать, что он превращается в нечто другое, в существо, вновь обитающее на земле. Диз начал было успокаиваться, но тут увидел перед собой очертания массивного «Лирджета», который летчики называли «Толстым Альбертом», опрометчиво вставшего поперек полосы, где пилот притормозил перед выруливанием на полосу 5.
Диза несло на него, он видел освещенные иллюминаторы, видел лица людей, смотревших на него с выражением идиотов из психушки, наблюдающих фокусы, а потом, не раздумывая, вывернул полностью вправо руль направления, отчего его самолет окончательно сошел с полосы и влетел в канаву, разойдясь с «Лиром» дюймах в полутора. Он слышал слабые крики, но его волновало лишь то, что сейчас цепочкой фейерверка взрывалось перед ним, в то время как его самолет пытался снова стать обитателем воздуха, бессильный это сделать с выпущенными закрылками и двигателями на реверсе, но все равно пытался; последовал конвульсивный скачок при гаснущем свете второго взрыва, а затем его понесло по рулежной дорожке, и перед ним на мгновение мелькнул терминал, углы которого освещались аварийным светом, работавшим от аккумуляторов, он увидел самолеты на стоянке – одним из них почти наверняка был «Скаймастер» Летающего в Ночи, – словно силуэты из гофрированной бумаги на фоне зловещего света оранжевого заката, сейчас скрытого расходящимися тучами.
Я перевернусь! – мысленно завопил он, и «Бичкрафт» попытался катиться; левое крыло высекло сноп искр из ближайшей к терминалу рулежной дорожки, и от него отвалился кончик, закрутившийся волчком и улетевший в кусты, где от температуры трения слегка задымилась трава.
А потом самолет остановился, и единственными звуками оставались лишь атмосферный треск по радио, шипение воды, выливающейся из разбитых бутылок на ковер пассажирского салона, и возбужденный стук сердца самого Диза. Отстегнув привязной ремень, он устремился к герметичному люку, еще не успев осознать, что жив.
Случившееся потом он помнил совершенно отчетливо, но с того момента, когда «Бичкрафт» остановился на рулежной дорожке, развернувшись хвостом к «Лиру» и накренившись набок,