Наконец они достигли самой высокой точки подъема. Анжелика остановилась, желая охватить взглядом великолепную панораму, которая становилась все прекраснее по мере того, как они поднимались, словно церковный гимн, звучащий все красивее и красивее.
С уступа утеса, на котором они сейчас стояли, река была похожа на огромный, сверкающий под солнцем залив, сливающийся с бледно-розовым небом и розовыми и голубыми склонами гор. Далеко-далеко внизу виднелись выстроившиеся полукругом корабли маленькой флотилии графа де Пейрака, напоминающие сейчас игрушки, лежащие на зеркальной поверхности.
Они снова двинулись вперед и на повороте повстречали священника, облаченного в белый стихарь поверх черной рясы с фиолетовой епитрахилью на шее. Его сопровождали два мальчика в грубых деревянных башмаках, однако одетые в черные длиннополые сюртуки и белые стихари. Один звонил в колокольчик на деревянной ручке, другой сгибался под тяжестью высокого серебряного креста, который он держал обеими руками. Рядом с ними сидел пес.
Священник взирал на процессию с видом пророка, посланного, дабы напомнить погрязшему в грехах человечеству, что наш мир есть юдоль скорби и что служение Богу превыше всего.
Но присутствие собаки сводило все его усилия на нет. Ибо если лицо служителя Божия было сурово и гневно, то пес, сидевший поджав хвост, свесив язык и дружелюбно глядя на процессию, выглядел таким же добродушным, как и сами жители Квебека, что изрядно умеряло торжественность, которую клирик старался придать подготовленной им проповеди. Притворившись, будто не замечает Анжелику, хотя она шла рядом с губернатором, он обратился к последнему повелительным, безапелляционным тоном:
– Разве благодарственный молебен должен начаться сейчас? Вы опоздали. Мы ждем вас уже целую вечность, израсходовали недельный запас ладана, и монсеньор уже собирается вернуться к себе.
– Ах, аббат, неужели вы полагаете, будто дипломатические проблемы можно разрешить так быстро? Особенно если в дело вмешался пушечный выстрел. Кстати, а вы сами почему тут разгуливаете – ведь вы должны быть на клиросе, среди певчих?
– Меня позвали, дабы доставить миро и елей жертвам обстрела.
– Как! Стало быть, эта нелепая канонада вызвала жертвы? Что, есть погибшие?
– Двое. Но перед смертью я успел их исповедать и причастить.
Господин де Фронтенак опять остановился, сдвинул назад шляпу и озабоченно почесал лоб под париком:
– Черт! А что говорят их родственники, соседи?
– Это были два негодяя, – сухо сказал викарий. – Никому нет до них дела. Пользуясь отсутствием хозяев, они пытались ограбить дом господина де Кастель-Морга, в который и угодили ядра.
– Браво! – раздался из толпы голос Вильдавре.
И военный комендант, рассвирепев, попытался локтями проложить к нему путь.
– Однако