– Отдыхай!.. Зайду к Рогнеде, хай коз сдоит. Тебе надобно козьего.
– Спасибо, – сказал он с неловкостью. – Столько хлопот из-за меня. А у этой… Рогнеды странное имя.
Она обернулась, пройдя несколько шагов. Голос ее был задумчивый:
– Это теперь имена странные. А у Рогнеды файное имя.
«Рогнеда, – думал он. – Данута и Рогнеда. Все-таки странно… Языческие? Ведь у женщин от той эпохи имен почти не осталось, это мужчины сохранили своих Владимиров, Аскольдов, Олегов, Игорей, Вадимов, еще всех с окончанием на «слав», а теперь уже встречаются все более древние славянские: Гостомысл, Рюрик, Бранибор, Скилл – причуды моды неисповедимы, но здесь, в этой деревушке, не только имена, здесь и диалект попахивает стариной».
Из дальнего конца улицы донеслось:
– Эге-гей!
Пронеслись стайкой и пропали дети, впереди со всех ног мчался белоголовый мальчишка с палкой, на которую была насажена волчья голова. Странная игрушка, – подумал Кварк невольно.
Он нежился на солнце, вбирал его всеми порами кожи, запасал, жмурился от наслаждения. Когда рядом прошелестели легкие шаги, открыл глаза, схватил Дануту за подол:
– Дана, там ребятня с волчьей головой… Другой игрушки нет, что ли?
Данута поставила ведерко на крыльцо, ясно посмотрела ему в глаза:
– Да они ж сами и залесовали, как отнимешь?.. Да и нам, неврам, волки как бы сродственники. Когда ворогуем, когда дружим.
Он вздрогнул:
– Неужели тот малыш сразился с волком?
– Нет, их было чатвера. Подымайся, пора ядати.
Он кивнул поспешно, опасаясь спугнуть неясное, что оформлялось в мозгу:
– Иди, я приду сейчас.
Она прошуршала мимо. «Чатвера»… слово знакомое, именно в таком виде слышал раньше, как и «ядати»… Стоп! На лекциях, когда готовился к карьере филолога, когда читал Веды в подлиннике… Все пошло прахом, вспоминать перестал, ибо связано с женщиной, которая так много навредила, напакостила… Но слова языка древних Вед и раньше проскальзывали в ее речи, он принимал их за диалектизмы. Конечно, всякий знает, что современный русский идет от славянского, который, в свою очередь, вычленился из индоевропейского или арийского языка, но ведь только грамматический строй сохраняется тысячелетия, более или менее не меняясь, а лексика за несколько сот лет меняется чуть ли не наполовину! Откуда же столько слов из древнейшего языка? Может быть, даже из праязыка?
Встал с трудом, поковылял в горницу. Данута разливала молоко по кружкам.
– Дана, – сказал он медленно, – у меня к тебе вопрос…
В ее глазах мелькнул испуг. Струйка молока плеснула мимо, он схватил тряпицу, протянул ей и, когда руки встретились, ощутил, как дрогнули ее пальцы.
– Вопрос, – повторил он, запинаясь, инстинктивно сменив тему. – Тебе не накладно кормить меня, здорового мужика? Ты же одна, я вижу…
Она вздохнула с облегчением. Уже увереннее вытерла лужицу, придвинула к нему чашку.
– Не тревожься, – ответила она певуче. –