– Ты зря думаешь, что ему все равно. Если ты не заметил, он назвал своего сына Торгниром. Он объявил своего брата героем. Все в стране знают и помнят о нем. Я оказалась в Галикарнасе много позже этого, но, как видишь, даже я все это знаю.
Балиан почувствовал в горле ком. Он хорошо помнил, в какую бесконтрольную панику впадал Торгнир, когда против него выступало больше, чем два человека. Страшно было даже представить, что он испытал, когда на него набросилось столько людей. И все же он смог дать достойный отпор.
Да, Торгнир и впрямь был героем. Но все равно все это казалось ужасно несправедливым. Этого просто не должно было произойти.
– А что с этими… восставшими? – выдавил из себя Балиан, смутно надеясь, что кое-кто еще жив и он сможет отыскать их.
– Разумеется, их всех казнили, – Дианта даже несколько удивилась такому вопросу.
– Значит, ты думаешь, что Сигфриду не все равно.
– Конечно, не все равно, – сказала Дианта. – Когда он узнал обо всем этом, то заточил в темницу свою собственную мать. Некоторые упрекали его за это, но он сказал, что она должна получить по заслугам.
– Где она сейчас?
– Она умерла. Не прошло и полугода. Сигфрид был всем для нее. Говорят, она просто не пережила этого.
– Получается, – Балиан снова начал закипать, – то, что Сигфрид ее запер, шокировало ее до смерти, а то, что она фактически убила Торгнира – нет?
Дианта промолчала. Она не могла ничего к этому добавить, ведь, если верить рассказам, все так и было.
– Все равно Сигфрид живет в свое удовольствие, – Балиану было жизненно необходимо обвинить короля Галикарнаса.
– Разумеется. А что еще прикажешь ему делать?
Балиан не нашелся, что ответить на это. Он не чувствовал себя способным выразить словами свои мысли и чувства. Именно это он ощущал во время побега из Эндерглида, когда жаждал найти Тараноса и отомстить ему за все, именно это на несколько болезненных, полных отчаяния мгновений проявилось под действием Солфорджа. Балиан смутно помнил эти секунды, но они тем не менее навсегда остались в его памяти как одни из самых худших в его жизни.
– Хотим мы того или нет, после смерти наших близких жизнь продолжается, – сказала Дианта. – И когда ты умрешь, время не остановится. Твои родные продолжат счастливо жить без тебя. Но это не значит, что они тебя забудут.
– Знаю. Уже умирал, – пробормотал Балиан.
Закончив с перевязкой, Дианта отошла и села в другом конце комнаты, где обычно и проводила время.
Буря постепенно утихала. Часовые заметили за стеной оживление, и солдаты снова стали готовиться к обороне. Никто не сомневался в том, что Сигфрид возобновит наступление еще до того, как дождь окончательно стихнет. Балиан с нетерпением ждал этого момента – после душераздирающей истории о смерти Торгнира ему, как никогда, требовалась разрядка. Он накинул высохшую после дождя тунику, завязал пояс, на всякий случай сделал несколько взмахов мечом. Велев Дианте отвернуться, чтобы она не стала свидетельницей