– Да куда же она делась? Смогла развязаться в состоянии аффекта? Убежала в Черный Ануй? Спаслась? Дальше в Монголию, в Синьцзян утекла? Или за братиком вернулась, за его телом, чтобы схоронить? – торопим мы ответ.
– А вы не спешите! Слушайте лучше, что дальше было! Ушли, стало быть, мужички-разбойнички ни с чем. Решили меж собой, что опять сбежала, да после где-то в горах насмерть замерзла, сгинула навеки Ксения. И что все следы ее теперь безнадежно позамело и понакрыло февральскими снегами. И что само ее хрупкое тело схоронено высокими сугробами. Что, может, по весне и оттает, найдется где в горах обглоданная зверями девичья фигурка. И тошно же и мутно было у мужичков в их черных душах тем ясным утром! Ребенка невинного саблями порубали! Сестру его невесту насмерть беспричинно замучили! Тяжкий грех на топольнинских староверов лег тогда! Непорочных людей погубили, ребенка малого – не шутка это! Вернулись в Топольное мужички и никому ничего не рассказали. Уехали, мол, городские, и дело с концом. Дальше прошло еще немного времени, и подались Жихаревы, отец и сын, да и все мужички, что гнали и рубили Ксению с братиком, в белые партизаны. Собрали они немаленькую банду. И свирепо воевали против красных по всему Аную, да вот только дела у них шли все хуже и хуже. И вот в один из дней красные вышибли их из родного Топольного и загнали их, во главе с самим Жихаревым-старшим, на речку Шинок – в скалы да в каньоны. Был в той банде и Жихарев-младший. Там на Шинке и засели топольнинские мужички крепко-накрепко, так что не вышибить их оттуда было никак. Я вам на Шинке одно место показывал, где тропа совсем к скалам прижимается, и никак это место не обойти стороной. А дальше по тропе высокий бугор, с которого все вниз видно, каждый кустик в ущелье, каждую травинку. Там и поставлен был бандой Жихарева смертоносный пулемет «Максим», с полной лентой патронов. И как ни совались этой тропой красные, сек их пулеметный огонь, губил понапрасну людей, а пройти там красным было никак невозможно! Так и толкались красноармейцы много дней по Шинку, теряя да хороня товарищей без всякого толку. И вдруг, одной темной глухой ночью, когда красные совсем уже отбросили веру в изгнание жихаревцев с Шинка, вышла к костру прямо из глухого леса красивая бледная дама, вроде как из благородных, в дорогом белом шелковом платье…
– Неужели сама?! Ксения?! – вскрикиваем