– Да, разумеется, – кивнула Медея. – Мне надлежит собрать досье на нашего архонта, с тем, чтобы ты смогла его свалить.
София с интересом посмотрела на подругу и улыбнулась своей неподражаемой таинственной улыбкой, которая всегда смущала людей, хорошо Софию знавших. Вот и теперь Медея затаила дыхание…
– Я что-нибудь не то сказала? – осторожно спросила она.
В ответ София извлекла из своего рабочего стола папку, в какой обычно держат документы, и произнесла:
– Немного, но достаточно. Нет, подруга, досье на старого Лициния мне не нужно. А что мне нужно, я тебе уже сказала. Вернее, кто.
В это мгновение Медея внезапно догадалась, чего ждет от неё подруга. Сердце подпрыгнуло в груди, Медею Тамину бросило в жар и дрожь, глаза сами собой закрылись, всего лишь на одно короткое мгновение, но сердце… сердце не желало умерять свой исступленный танец, и ужас в душе Медеи сражался с торжеством. Ужас был как при падении в бездну, а торжество возникло потому, что в честолюбивых упованиях своих Медея всегда стремилась в эту бездну, не в эту, может быть, так в равную по глубине. Затем явилось недоверие – слишком невероятной казалась её аналитическому разуму догадка – и с волнением в голосе Медея молвила:
– Я не желаю понимать тебя, София.
Наслаждаясь впечатлением, которое её слова производили на подругу, София раздельно проговорила:
– Ну, что ж, тогда скажу открытым текстом: на днях Божественный Виктор утвердит тебя, Медея Тамина, архонтессой Илифии. Конечно, если ты согласна.
– Нет, это невозможно!.. – простонала Медея.
В попытке найти оправдание своим нечаянным словам она бросила взгляд на две звездочки на рукаве своего платья: сколь крохотными они ей теперь казались!
София перехватила взгляд подруги и рассмеялась.
– Напрасно ты надела это платье. Оно устаревает на глазах. Вот, полюбуйся. Тебе это должно понравиться.
Стараясь унять дрожь, Медея приняла из рук Софии бумагу. Это оказалась копия императорского эдикта о присвоении очередных гражданских и военных чинов, а также священнических санов; подобные эдикты издаются ежегодно в дни Фортуналий. В списке утвержденных в гражданском чине претора Медея Тамина нашла себя.
– Однако я бы на твоем месте не стала добавлять третью звезду на это старое платье, – с иронией произнесла София. – В нем ты не смотришься. Намного лучше будешь выглядеть в генеральском мундире с одной большой звездой.
Сердце Медеи колотилось неистово, точно пыталось выпрыгнуть из груди. Голос Софии она слышала