– На острове Возрождения, – поправил он себя, – я все слышал и все знаю. Русские держат в тех краях экспериментальный институт, под началом вши, как его называл покойный Меир. В Новосибирск, меня привезла его новая жена. Она собирается демонстрировать меня коллегам, как пример синдрома лобных долей мозга… – Джон не намеревался возвращаться в психиатрическую лечебницу на острове Возрождения:
– Я не оставлю детей сиротами, – он методично водил куском алюминия по металлу, – я не сгину в безымянной могиле среди песков… – он подумал, что русские могли действительно расстрелять Циону:
– Она лишила их ценного источника информации, то есть меня… – горько усмехнулся Джон, – она едва не отправила меня на тот свет, сделала из меня жалкого идиота. Кепка бы ей такого не простил… – прервавшись, он осмотрел шрамы на месте ногтей:
– От зубов тоже почти ничего не осталось, – Джон провел языком по черным пенькам во рту, – но для побега это хорошо, я привлеку меньше внимания. Беззубый пьяница, жалкое существо из тех, что поют по электричкам… – он еще не решил, стоит ли ему пробираться в британское посольство. Путь в Москву, на тех самых электричках, занял бы недели три:
– Но на вокзалах мне появляться опасно. После моего побега, с отягчающими обстоятельствами, если можно так сказать, – герцог хищно улыбнулся, – Комитет непременно запечатает город. Надо найти другие пути, но на юг поворачивать бесполезно. Китай больше не похож на страну, где обреталась Марта пятнадцать лет назад. Китайцы меня либо вернут русским, либо сами расстреляют. Ладно, как говорит наша миссис М, я подумаю об этом завтра… – проведя пальцем по заточке, он остался доволен:
– Надо, чтобы в больницу приехал мой лечащий врач, – напомнил себе Джон, – здешние эскулапы без ее разрешения не введут мне лекарства, не поместят в смирительную рубашку. Я ее персональный больной. Пора начинать представление…
Джон спрятал заточку в карман полосатой куртки. Вой перешел в рев, зазвенело пыльное стекло в окне. Вскочив на подоконник, надрывая голос, он затряс облупившиеся рамы.
Звонок из трешки оторвал Светлану Алишеровну от пишущей машинки. По просьбе маэстро Авербаха она составляла справку о восточных травах в составе нового препарата, выписанного музыканту. Кроме экстракта эврикомы, ничего восточного в лекарстве не было, однако Сергей Петрович быстро рассказал коллеге о китайских снадобьях.
Фальшивый директор института проблем человеческого организма уехал на заседание со здешними работниками Комитета. Москва требовала подробных отчетов о каждой встрече с маэстро. Машину к ним прикрепили одну, администратор закрытой гостиницы обкома партии вызвал для доктора такси.
К приезду Светланы Алишеровны, 880, немного угомонившись,