Шатаясь, пастух подошёл к царю и низко ему поклонился, а когда он поднял голову, на ней лежал венок победителя.
– Сколько тебе лет? – улыбаясь, спросил его царь Приам.
– Сегодня восемнадцать стукнуло, – ответил Парис, сделав ударение на слове «стукнуло».
– Восемнадцать, – повторил Приам уже более серьёзным тоном. – Так у тебя сегодня день рождения? А кто твои родители?
– Я подкидыш. Агелай мне вместо отца. Это он меня нашёл.
– Агелай? – теперь уже совсем серьёзно переспросил царь и вдруг, улыбнувшись, хлопнул Париса по плечу и сказал: – Иди со мной во дворец – отметим твою победу и день рождения, и Агелая позовём.
«Агелая ко мне!» – уже без улыбки велел он своим слугам.
Всю дорогу до дворца Деифоб шёл рядом с царским паланкином и гундел:
– Что же это, папа! Ты простого пастуха победителем объявил. Он детей царских бьёт, а ты его победителем. Это ж стыд какой!
– Конечно стыд, – спокойно отвечал Приам. – Царские дети позволяют себя бить какому-то пастуху.
– Я не позволю, – ворчал Деифоб. – Зарублю его за это. Можно, а?
– Зарубишь, сынок? Это на каком же основании?
– На том основании, что я царский сын, а он пастух.
– Ошибаешься. Это вчера он был пастух, а сегодня он победитель. Он сегодня от меня приз получил, а что ты от него сегодня получил – сам знаешь.
– Папа! Дай мне утешительный приз: позволь его зарубить, и я сразу утешусь.
Приам в ответ только рассмеялся, и в продолжение недолгого пути Деифоб к нему больше не приставал.
Во дворце Приам провёл Париса к своей жене и дочерям. Как только они вошли, Кассандра вскочила и закричала, показывая пальцем на пастуха:
– Убейте его!
Приам осуждающе посмотрел на Деифоба, с готовностью выхватившего меч, и строго сказал дочери:
– Ты бы хоть посторонних постеснялась!
– Но я же видела, – сквозь слёзы сказала Кассандра, – он принесёт нам несчастье, мы все погибнем из-за него.
– Ах, ну что ты! – воскликнул Парис, цитируя Гермеса.
Этот неприятный разговор был прерван появлением Агелая. Главный пастух, приведённый слугами, видимо, уже понял,