Художник Семён носит штаны-«аладдины», знает наизусть 108 стихов «Бхагавад-гиты», по выходным «бомбит на Вернике», а в свободное от торговли время пишет акварели в своей мастерской – в кемпере на охраняемой стоянке в Тушине. Там же, кстати, и живёт. Он – типичный фрик в моём понимании, человек, далеко ушедший за рамки стандартных стереотипов.
Сегодня его работы упрятаны от дождя под мутный пластик. Семён не без удовольствия отворачивает плёнку, демонстрируя этюды с речными пейзажами. Все рисунки, кроме нескольких, перекликаются между собой: вода, берёзы, птицы, речной трамвайчик вдалеке. Интересуюсь:
– Ваши работы?
– Кроме этих трёх, что слева, и вот ещё одной, отложенной, – отвечает он, – все мои.
– Что просите за них?
– А кто интересуется?
Цену так не узнаю. По заверению Семёна, он давно сменил жажду наживы на жажду духовного опыта.
«Я здесь для общения. Если кто-то купит мои акварели – ништяк, меньше тащить домой. Я художник, мне насрать на пиндосские бумажки. Видишь, погода дурацкая, рисунки намокли, но всё фигня! Вчера познакомился с классными ребятами из Бреста. Тряслись пятнадцать часов в душном плацкарте, чтобы привезти фигову тучу акварелей с видами Браславских озёр. Хотят здесь, в Москве, кой чего подзаработать. У них там цены дикие, а зарплаты не увеличиваются, вот белорусы и поджали пояса. Предложил поставить себе на реализацию. Говорю, зачем за место платить, всё равно ничего не продастся. Выбрал вот эти три. Так, на всякий случай: может, кто и купит. Дали комиссионные: портвейн, козу и соболя[4]. Портвейн распили сразу, потрындели».
Личное пространство художника – чуть более шести квадратов американского трейлера – открыто для гостей круглогодично. Многие думают, что в кемпере мало места, но Семён мужественно разбивает миф, хвастаясь, как однажды приютил в прицепе пятерых бомжей.
«На парковке меня прозвали марабутом за внешний вид и нелюдимость. И пусть! Я не ворую электричество, не торгую наркотой и не прописываю нелегалов. Всё по закону. Плачу посуточно стоянку, выходит в десять раз дешевле, чем снимать квартиру. Зато можно работать на свежем воздухе, ставить мангал, шезлонг. Это свобода от условностей, свобода от подъездов и консьержей. Это кайф на колёсах, но без „колёс“!»
Пока общаемся с Семёном, группа интуристов заполняет собой пространство аллеи. Кагал туристов расползается размазанным пятном жёлтых нейлоновых непромокаек вдоль рядов с картинами. Обряды и мистерии уличной торговли приотворяются. Достаточно лишь прислушаться к словопрениям сторон.
– This is the true picture?
– Оф кос! Риал!
– This is the 19th century, is not it?
– Оф кос, зе найтин сеншери.
– Нow