Тамара и Олег попробовали сами поездить по гостям. Ничего путного. Приличия соблюдались дотошно – разговоры не клеились.
– Проект завершён, всем спасибо, – подытожил Олег, когда они возвращались с очередного натянутого вечера, и от дальнейших попыток приманить обратно родню отказался наотрез.
Роль несчастного родственника ему не подходила.
И Тамара начала готовиться к собственному – затяжному изматывающему финалу: дожить, сколько должно, один на один с Олегом, который был когда-то лучшим мужчиной на свете, а теперь не пробуждал в ней ничего кроме тихой жалости – стыдливой и неотступной.
Если бы нужда гнала её на работу – но Олеговой пенсии хватало на всё с лихвой.
Если бы Серёжа не был единственным, если бы…
Если бы решилась родить раньше, сразу после свадьбы – пока Олег пропадал в Чечне и наведывался на короткие побывки…
Если бы не застряли они с Олегом в горьком межвременье: родить поздно, умереть рано.
И, в общем-то, можно попробовать. И плевать, что будут принимать за бабушку. Но было совершенно немыслимо проделать с Олегом то, отчего получаются дети. Всё внутри сжималось и деревенело от одной мысли об этом. Как в детстве, когда разбитная Соня, помощница пионервожатой в «Орлёнке», вдруг взяла и рассказала по дороге в баню, как всё это, собственно, бывает.
Для Олега, наверное, это стало так же немыслимо. Ни притязаний, ни намёков. Подходя к спальне, покашливает издалека, по-стариковски шоркает подошвами.
Выпуская нерастраченный пар, Олег каждое утро ездил на велосипеде – к дамбе и обратно. Чинил всё, что попадалось под руку, строчил жалобы в различные инстанции, ответственные за состояние окружающих электрических столбов, тротуаров, канализационных люков и дорожной разметки. Потом – жалобы в инстанции, обязанные карать тех, кто не содержит в порядке столбы, тротуары и люки.
Постепенно настоялась пустота, оглушила, залепила каждую пору.
В Заречное ездили с прежней регулярностью, и делали там те же нехитрые дела: мыли и обтирали насухо камень, с которого фальшивым плоским взглядом смотрел на них кладбищенский Серёжа, собирали нанесённый ветром мусор, летом тщательно выдирали и выщипывали сорняки, поливали высаженные вьюны и петуньи, зимой счищали и раскидывали по проезду снег, Олег непременно смазывал каждый раз замок, на который запиралась калитка – хотя ограда была низкая и, приходя, калитки они никогда не отпирали, а попросту перешагивали через неё внутрь. Зареченские хлопоты хоть и доведены были до автоматизма, стали занимать гораздо больше времени. Поездки к Серёже растягивались на полдня. Собравшись и выйдя уже во двор, они долго не могли дойти до гаража – то проверяли уложенный с вечера инвентарь, то принимались обсуждать, стоит ли перекрашивать