– Здравствуйте, Филипп Сергеевич.
– Мы знакомы? – затруднился адмирал.
– Это вряд ли. Зато я знаю вас. Меня зовут Тимофеев, Александр Сергеевич Тимофеев. Хорошая погода сегодня, не правда ли?
– Неплохая, – буркнул Октябрьский. – Извините, я пойду.
Он и трех шагов не успел сделать, как его догнал негромкий голос Тимофеева:
– Филипп Сергеевич, а вы не хотели бы вернуться в прошлое? Могу устроить.
Адмирал резко развернулся. Лицо его исказила гримаса бешенства.
– Оставьте меня в покое! – рявкнул он. – Не вам меня судить! Дайте хоть сдохнуть без ваших прямых эфиров!
Александр Сергеевич успокаивающе поднял руки:
– Филипп Сергеевич, ну какой из меня судья? Кстати, к Центральному телевидению я не имею ни малейшего отношения. У меня другая задача.
Октябрьский, остывая, уже чувствовал легкое смущение – чего ради было орать? Совсем нервы ни к черту…
– Какая? – буркнул он, лишь бы что-то спросить.
– Помочь вам, Филипп Сергеевич, проделать работу над ошибками. Поверьте, я не любитель дешевых розыгрышей. Когда я говорил, что могу вас вернуть в прошлое, я имел в виду именно это. Буквально. Ах, чую, чую, какой вопрос вы хотите задать! Про машину времени, да? Ах, Филипп Сергеевич, Филипп Сергеевич… Стоит ли считать несерьезными достижения хронодинамики?
– Нет такой науки.
– Это сейчас ее нет… Для жителя средневекового города сказкой покажется обычный для нас телевизор, вы считаете фантастикой машину времени. По-человечески это понятно.
– И куда вы хотите меня отправить? – усмехнулся адмирал. – В какой год?
– А дата для всех одинакова – 21 июня 1941 года.
– Для всех? Это что же, не я один такой… хм… счастливчик?
– Вы – третий по счету участник Эксперимента.
Октябрьский почувствовал легкое головокружение. Разговор они вели дичайший, словно Фауст и Мефистофель, но досада у адмирала прошла. Мало того, он начал верить Тимофееву.
Оттого ли, что Александр Сергеевич обещал исполнить его самую сокровенную, самую выстраданную мечту, или по иной причине, но верил.
– И что, – выговорил Октябрьский, – я вот так, как есть, окажусь на этом самом месте, но за день до войны?
– Ну, для начала надо разобраться, что такое это самое «Я». Ваше тело? Нет. Это даже не голова, как у профессора Доуэля, а то таинственное и невыразимое, что наполняет серые клеточки мозга, – душа ваша или сознание, личность, та сложнейшая, запутаннейшая вязь слабых токов, что начинается с искры при рождении и гаснет после смерти. Кстати, вы умрете ровно через неделю…
Адмирал кивнул лишь. Не до того.
– Весь этот фургон, – кивнул Тимофеев на свое средство передвижения, – можно назвать машиной времени. Он способен перемещаться на пятьдесят с лишним лет в прошлое или в будущее, на большее ему не хватит энергии. Если же речь о переброске человека со снаряжением, общей массой до ста двадцати килограммов,