Младший сын робел, за отцом хоронился. Оттого и не приметил его кудесник. Аура у мальчишки белая. И искра в ней. Вот оно как. Может статься, из-за этого постреленка весь сыр-бор. Шустер. Все глазенками ощупал. Посмотрим, что за птица.
Думал ли тогда об утреннем послании из Университета? Нет, не думал. А мог бы. Стар стал, умом неповоротлив. Большая волшба в Северном Лате – кто на ребенка подумает? Собирался всю округу обходить – расспрашивать да прощупывать. Темного чудодея ожидал, а вот он – Лан Малой. Что теперь передать в Университет? Волшбы на годовой запас тянет, да не на Колонецкий, а всего Лата. Джибута слабо усмехнулся. Повезло Снежкиным крольчатам – серому и белому с черными пятнами. Повезло, как ни одному владыке мира. От сердца пожелал Лан – не поскупился. В Университете Витраж как огнем полоснуло. Потому и не смогли сказать, где чудодей хоронится. Сияет весь Северный Лат, переливается… Живите, крольчата, долго.
Вспоминал Джибута, а руки свое делали: отливали, добавляли, смешивали… Утром отдаст снадобье Михею, для жены. Ни к чему на земле горе множить.
Значит, все сначала. Третий ученик – последний шанс. Вспомнил первого. Келло. Кудесники среди эльфов – редкость. И люди их чураются, и свои стороной обходят. Кому такая судьба по сердцу? Что толкнуло эльфа к Джибуте, кудесник по сию пору не знал. А Келло не рассказывал. Дар у эльфа был светлый, с изумрудным отливом – как листок на солнце. И смех солнечный, негромкий.
Кудесник улыбнулся сухими губами. Отражение состроило гримасу.
За все время Келло один раз домой уходил. Вернулся на следующий день. И полгода не слышно было тихого смеха. Учился долго. Не по своей вине. Молод был Джибута, самонадеян. Мало знал, много ошибался. Может, оттого сгинул Келло в Большом Океане? Сколько пытался Джибута нащупать связь, сколько ночей на берегу сиживал – чернота. И Витраж не в помощь. Слишком далеко от земли, от волшебства. Тусклое стеклышко – Келло.
Тогда ушел Джибута из Первого Дома. К людям ушел. В Великий Лат. Да так и осел на чужбине. Словорад Джибуте как сын был. Смышлен, добр, прилежен. Джибуту кольнуло в сердце. Где он просмотрел? Хорош Словорад, что говорить… Острый ум, золотой Дар. Только кому польза от книжного червя. Зарылся Словорад в Академию, надел мантию. Вроде живой, а для Джибуты все равно что умер.
Вспоминал Джибута. Вспоминало отражение. Долгая ночь, длинная жизнь. Джибута сам был третьим учеником. Что тогда, сотни лет назад, толкнуло светлого тиэрского мага? Какое предчувствие? Джибута не помнил тогдашнего лица Амонара – только синевато-серые глаза, глубокие, суровые. Джибута залез в карман к Светлому на шумном Гандском базаре. Толстый кошель охотно скользнул в смуглую ручонку. Не успел Джибута обрадоваться, как в него уперся взгляд. Он пытался бежать – ноги не слушались. Вокруг потешался базар – заморыш пытался обокрасть мага. А глаза… глаза впитывали его, поглощали, как древесный змей птичье яйцо, – медленно, неотвратимо. Потом маг отпустил его. Джибута от неожиданности отшатнулся, шлепнулся в горячую пыль. Маг равнодушно отвернулся. Базар взвыл