– Ага.
Я вышла из кухни и пошла по коридору в глубь дома, Чарли путалась у меня под ногами. И непрерывно лепетала о мелодии, которую разучивала, о мамином грибном супе и о том, как ей хочется поскорее оказаться в школе, в старших классах.
Она ворвалась в мою комнату прежде, чем я успела захлопнуть дверь перед ее носом. Мне было необходимо убедиться, что даже в комнате, где я проспала семнадцать лет, в месте, которое было знакомо мне лучше, чем любое другое место на земле, нет ничего непредсказуемого.
– Ну, на что это похоже? – Чарли плюхнулась на мою кровать и натянула на голову одеяло. Поднявшийся поток воздуха встрепенул прикрепленные к стене постеры. Артефакты на полках угрожающе громыхнули.
– Осторожно, Чарли. Разобьешь что-нибудь – будешь платить. – Открыв верхний ящик шкафа, я вынула пару чулок в полоску и нашла за ними свою заначку суперклея, запрятанную с особой тщательностью, – ведь мама могла подумать, что я его нюхаю. Я положила клей на тумбочку, чтобы не забыть взять с собой завтра утром. – Не знаю. Школа как школа. – Я сгребла в кучу одежду, оставленную мамой на краю кровати, и кинула ее на пол. Вот уже семнадцать лет она подбирает за мной одежду. А я ведь шизофреничка, а не чертова инвалидка.
– Но какая она, эта школа?
Чарли можно было понять. Ее нога никогда не ступала в настоящую школу.
– Школа похожа на школу. Я сидела в кабинетах, слушала учителей и выполняла задания, которые они давали.
– А другие ребята там были? – не унималась Чарли.
– Да, Чарли, там полно других учеников.
– Они дискриминировали тебя, потому что ты новенькая? – Дискриминировали. Вот оно. Чарли произнесла слово недели. Каждую неделю у моей сестренки появлялось новое слово, которое она употребляет при любой возможности. На этот раз это было дискриминировать. На прошлой неделе – попирать. А еще неделей раньше дефенстрировать – этому слову научила ее я. Мысль о том, как наша мама реагирует на подобные слова, произносимые Чарли, заставила меня улыбнуться.
– Мама опять разрешила тебе смотреть диснеевский канал? – Я рыскала в шкафу в поисках пижамы.
– Ну… Они не поют за обедом?
– Не-а.
– О. – Одеяло упало с ее головы, обнажив прямые, красные, как кетчуп, волосы и огромные голубые глаза. Чарли достала из кармана черную шахматную фигуру и засунула себе в рот. Она с четырех лет вечно что-то жевала. – Ты познакомилась с кем-нибудь клевым?
– Дай определение слову клевый.
– Чего тут определять? Клевый, и все.
– В общем-то нет. Я познакомилась и с приятными людьми, и с глупыми, и с абсолютными ничтожествами, но клевые мне не попадались.
Чарли сделала глубокий выдох, ее голубые глаза стали величиной с тарелки, а шахматная фигура выпала изо рта.
– А ты встретила родственную душу? Такое обычно происходит в первый день занятий. Правильно я говорю?
– О боже, Чарли, она снова разрешила тебе читать! И ты сразу