– Надеюсь, ты вернулся в коттедж? Ложись спать, утром проснешься и поедешь домой.
– Нет, не вернулся. Кто был этот парень в вязаной шапке? Рассказывай правду. Иначе я еду домой и вызываю копов.
– Ладно. – Она вздохнула. – Это был не муж. Сказать по правде, у меня нет никакого мужа. Туда должны были прийти один политик и его новая подружка, то есть дружок. Мы хотели записать свидание и попросить за молчание денег, тысяч двести. Кто же знал, что начнется стрельба.
– Двести тысяч?
– Для него это небольшой убыток. Мы подсунули ему твой дом как идеальное место для встречи. Для верности нам нужен был третий человек.
– Выходит, ты спала со мной, чтобы я стал третьим человеком?
– Не кричи на меня. Ласло уже вызвал um limpador.
– Кого он вызвал?
– Чистильщика! Тут нужен профессионал, ведь если жертва решила не платить, а избавиться от проблемы, то нам всем не поздоровится. А полиция только напортачит. Даже не думай им звонить, мы сами все уладим.
– Зато я не буду замешан в этом merda. Сдамся и расскажу все как есть.
– И что ты расскажешь? Что подсматривал за чужим свиданием с целью шантажа? У тебя ничего нет, ни адресов, ни имен. Сиди и не дергайся, говорю тебе. Чистильщик поехал к тебе домой, он уже в дороге, и нам все равно придется ему заплатить, – сказав это, она отключилась.
Некоторое время я стоял там, пытаясь размышлять, страха во мне не было, так бывает, когда во сне догадываешься, что спишь, и больше ничего не боишься. Еще не поздно найти моего бывшего шефа, одолжить денег и за ночь добраться до немецкого парома в Киле, а там и до Клайпеды рукой подать. Нет, не выйдет, найдут в два счета и еще добавят за попытку удрать. Европа стала просторной свалкой, плоской, будто земля на голове кобры, на ее северной окраине спрятаться так же трудно, как на юго-западной.
Можно еще поехать домой и избавиться от трупа. Я столько раз видел это в кино: футляр для контрабаса, багажник, пропитанный кровью, резиновые перчатки, тьфу, мерзость. Поехать, стиснуть зубы, вытащить тело из дома и оставить на пороге ближайшего госпиталя. И нечего трястись. Ее убили не духи какие-нибудь, не вепрь, выходящий из моря, ее убил коренастый мужичок в вязаной шапке, bang bang, that awful sound.
Как ни крути, мне не удастся вынырнуть из этого дела сухим, думал я, глядя на приближающийся автобус, светлое пятно в пелене дождя. Даже если сумею перенести тело подальше от своего дома, полиция все равно станет искать знакомых убитой и доберется до мадьяра, а значит, до стюардессы и до меня. Я поднял руку, желтый автобус остановился, водитель открыл для меня переднюю дверь, я дал ему мокрую пятерку и сел у окна. Хрупкий леденец Додо вмиг раскрошится на ладони следователя. Я знаю, они это умеют. Я сам приемный внук