Мама пошла было за мной, но я остановилась и обернулась к ней:
– Я сама.
– Я должна пойти с тобой!
– Нет, не ходи. Справлюсь без тебя. – И я кивнула Миа, выглядывавшей из-за ее плеча. – Миа, а ты пойдешь со мной?
Она удивленно подняла брови, однако подхватила сумочку и двинулась следом за медсестрой в смотровую.
Глава двадцатая
Медсестра завела меня в палату, вручила зеленый больничный халат, велела идти в смотровую номер шесть и ждать там. Доктор, сказала она, немного задерживается, так что «начнем мы где-то через полчаса».
Начнем. Как дико прозвучало это «начнем»! Ведь речь шла о том, чтобы покончить с моей недолгой беременностью.
Чувствуя слабость и головокружение, я забралась на кресло, покрытое шуршащей бумажной пеленкой. Устремила взгляд на блестящие подставки для ног. Мне придется задрать ноги и положить туда… Сколько это продлится? Будет ли больно?
Инстинктивно я опустила руку на живот. Там, внутри, растет малыш. Крохотный – по словам мамы, он сейчас не больше грецкого ореха. Но какая разница? Он живой! Он растет! Как можно его убить?
– Что-то вид у тебя не очень, – заметила Миа.
– Да, мне нехорошо, – ответила я и, спрыгнув с кресла, встала на ноги.
– Опять тошнит?
В этот миг мне ясно представился мой будущий ребенок. Девочка лет пяти, рыжая, как я. Она звонко, заразительно смеялась: казалось, я слышу этот детский смех. Сколько в нем было радости! Я уже любила ее, эту незнакомую маленькую девочку – и больше не колебалась.
– Не могу, – сказала я. – Она у меня внутри. Она живая. Я не могу ее убить. Не знаю, что буду делать, может быть, отдам на удочерение – только пусть живет!
Сестра не спорила, не спрашивала, что именно заставило меня передумать. Просто кивнула – словно с самого начала знала, что этим кончится, – и тоже встала.
– Тогда пошли отсюда, – сказала она.
И я бегом бросилась к дверям.
Когда мы с Миа выбежали в приемную, мама отложила книгу и нахмурилась. Должно быть, что-то прочла у меня на лице – и побелела, как простыня.
– Что такое? Уже закончили?
– Да, с этим я закончила, – отрезала я.
Две беременные, сидевшие в приемной, смотрели на меня с любопытством. С одной из них я встретилась взглядом – и она улыбнулась мне. Быть может, поняла, что мы с ней – сестры, что во мне тоже растет маленькая жизнь?
«Ты все сделала правильно», – прошептал какой-то голос в моей голове. Внутренний голос? Совесть? Или я прочла мысли этой женщины? Что, если беременные обладают какой-то особой связью друг с другом? Или я просто схожу с ума?
Я выбежала из больницы, не дожидаясь маму. Уже от Миа она узнала, что я передумала. Они задержались, чтобы объясниться в регистратуре; я ждала снаружи, у запертой машины, на освещенной ярким солнцем автостоянке.
Позже Миа пересказала мне разговор с мамой. Никогда не забуду, что она сделала для меня в тот день – как избавила от этого испытания.
Миа сказала ясно и четко: