– Какая дача?! Это са-до-вод-ство. Совсем разные вещи! Да старики только благодаря этому садоводству и живы!
– Я не понимаю, мы что – живём с этого участка? Почему надо надрываться? Всё засадили, к дому пройти невозможно. Дача – чтоб отдыхать. Гамак, лужайка и две берёзы…
– У кого в Ропше ты две берёзы видел? У Марьи Трофимовны каждый клочок земли засажен, у Евсей Степановича…
Пошло-поехало… Сколько себя помню: Ропша, Ропша… Надо тащить пудовые сумки в Ропшу, надо сажать картошку в Ропше, надо копать грядки в Ропше, надо поливать, удобрять, прореживать… И так все выходные – с весны по осень. И это называется дача!
И ведь добровольно обрекли себя на эту каторгу. Мама с бабушкой взяли участок от институтского профкома для меня. Мне был годик, я сидела в одной распашонке на маминых коленях и терзала сахарным молочным зубом морковку первого ропшинского урожая. Так гласит семейное предание, запечатлевшее тот несравненный миг пожелтевшей от времени, йодистой фотографией.
Дед о садовом участке и слышать не хотел:
– Я, морской офицер, капитан первого ранга, буду огурцы разводить! Укроп сеять? – хорошо представляю своего деда в гневе. – Я, боевой офицер, с навозом возиться?!
По прошествии времени всё переменилось. Река дней унесла это в небытие, и сегодня в рассказываемое мамой и бабушкой плохо верится. Теперь достать машину хорошего навоза – предел мечтаний, неотложная дедушкина забота.
С раннего утра посылаются на пыльную просёлочную дорогу дети и внуки: смотреть, не забрезжит ли на горизонте машина с дефицитным, пахучим грузом. Отсутствие её грозит неисчислимыми бедами – не нальются яблоки, не вызреет клубника, смородину сожрёт тля, а бабушка ляжет на диван с валидолом, потому как не выпустили в назначенный срок острые красные языки её любимые гладиолусы.
Смотреть надо в оба, а то перехватит машину Марья Трофимовна или Евсей Степанович, конкурирующие фирмы. Куда моим старикам-теоретикам угнаться за своими соседями? У них нет практических навыков земледелия. Марья Трофимовна родом из деревни, а уж про Евсей Степановича и говорить нечего – семь поколений предков-землепашцев за плечами.
Дедушка с бабушкой сидят на летней кухне и читают толстый справочник по садоводству и огородничеству.
– Маша, – говорит дедушка, снимая очки в толстой роговой оправе, – а вот посмотри, тут написано, что смородину надо опылять раствором марганца.
– Где? – вскидывается бабушка. – А здесь сказано, что купоросом.
– Что будем делать? – сокрушается дед.
Вот так всегда. Умные справочники дают противоречивые советы, куст смородины хиреет и вянет на глазах, дедушка с бабушкой прыскают его марганцем и купоросом, выписывают из библиотек всё новые и новые книги с советами для начинающих садоводов. В книгах яркие картинки невиданных плодов и ягод. Я люблю рассматривать их долгими летними вечерами, забравшись в старое кожаное кресло и подобрав под себя ноги.
Если закрыть глаза и погрузиться в сладкую воду воспоминаний, память выудит свежее июльское утро, звук