– Вы всегда все помните, Мария Алексеевна, – в тон ей заметила Вера.
– Он неудачно женился, – продолжала княгиня. – Мог бы лучше распорядиться собой, но у маменьки Ивана Сергеевича было солидное приданое. Que peut-on faire contre l’argent? – rien![30] Разумеется, брак, где замешаны трое – муж, жена и деньги, – счастливым не бывает. Он изменял ей, она изводила его ревностью, а когда он умер, даже не поставила ему памятника.
«А если третий в браке – безденежье, такой брак можно считать счастливым?» – едва не спросил Михаил, но удержался. Коляска остановилась: они были уже возле ресторана, и писатель сразу же увидел компанию, сидящую на террасе за большим столом. Натали, генерал, их сын, Глафира Васильевна – на сей раз без своей собачки, Петр Николаевич, Анастасия, какой-то незнакомый военный и – сюрпризом – Платон Афанасьевич Тихменёв.
– Voilà la demoiselle[31], – промолвила Вера вполголоса, обращаясь к княгине и глазами указывая на Анастасию.
Натали повернула голову и увидела вновь прибывших. Генерал прервал разговор о политике, который вел с Тихменёвым. Последовали приветствия и представления. Незнакомый военный оказался Модестом Михайловичем Дубровиным, состоящим в чине полковника. На вид этому холеному блондину с рыжеватыми усами было лет тридцать пять, и Михаил поневоле задался вопросом, каким образом он успел в таком возрасте заделаться полковником. Впрочем, писатель легко простил бы Дубровину и происхождение, и могущественных родственников, которые ускорили его карьеру, если бы не красноречивые взгляды, которые тот то и дело бросал в сторону Анастасии.
«Так вот он какой, ее будущий жених…»
Михаилу сделалось душно и тошно; окружающие его сказочные виды, птицы, щебечущие в листве деревьев, развалины старинного замка, которые до сих пор поражали воображение, – ничто его не радовало, ничто не привлекало глаз. Но в то же время какая-то часть его существа – писательская квинтэссенция, если можно так выразиться, – продолжала неутомимо наблюдать все происходящее и регистрировать впечатления. Он видел, что Натали вовсе не рада графине Вильде, а генерал, напротив, стремится быть с ней подчеркнуто любезным. Супруги Назарьевы выглядели сконфуженными: неожиданное появление писателя в компании двух аристократических особ выбило их из колеи. Что касается Анастасии, она словно ушла в тень и была вся – вежливость, благоразумие и сдержанность.
Генерал Меркулов спросил у княгини, не окажет ли она им честь присоединиться со своими спутниками к их компании. Поломавшись, Марья Алексеевна согласилась. Во времена ее молодости ужимки княгини, должно быть, казались очаровательными, но сейчас они выглядели просто устрашающе. Морщины на ее дряблом лице дергались и меняли очертания, ссохшаяся шея наводила на мысль о какой-то хищной птице, а на все, что располагалось ниже шеи, лучше было вовсе не смотреть. Михаил подумал, что если бы многочисленные любовники княгини