– Христиан Петрович! Она не вся черная. Лапки белые, – рассмеялся швейцар, но Христиану Петровичу Иогансону не сдвинуться с места до тех пор, пока Гурьян, добродушно улыбаясь, дважды косолапыми шагами не пересечет магическую черту. Только после этого маэстро, размахивая крылаткой, рванулся к раздевалке, где его одежду, как музейную редкость, бережно приняла гардеробщица из бывших балерин. Отслужив свой срок, на пенсионе едва не умерла с тоски без балета, пока не пристроилась в школу гардеробщицей. А была в театре на хорошем счету, в старших классах училась у Христиана Петровича. Столько лет минуло, а страх перед учителем не прошел. Иногда гардеробщица плачет втихомолку. Жалеет себя. Свою короткую мотыльковую жизнь… Во сне она часто танцует.
Патриарх российского балета Христиан Петрович Иогансон недовольно взглянул в тусклое трюмо. Провел небрежно ладонью по своим космам, плохо гнущимися пальцами пристроил обшарпанный футляр со скрипкой куда-то себе под мышку и, словно мальчишка, почти взбежал наверх, как привык это делать, будучи молодым педагогом, когда добрая половина воспитанниц томно вздыхала по нему…
Варвара Ивановна Лихошерстова – главная инспектриса Императорской школы танца, проходя овальным залом, где в золоченых тяжелых рамах красовались российские императоры, каждый раз ненадолго задерживалась, отражаясь в монархических стеклах. Придирчиво оглядывая свою прямую и плоскую фигуру, затянутую во все черное, обычно оставалась собой довольна. Но нынче, пожалуй, прическа не совсем удалась. Поправив волосы, инспектриса, сделав привычно каменное лицо и позвякивая связкой ключей, шагами командора ступает по рассохшемуся паркету. Вся школа хорошо знает эту поступь строгой надзирательницы и разбегается врассыпную, чтобы не попасть ей на глаза. А вот и первая жертва.
– Кшесинская! – гулко разнеслось по коридору. Пока ученица приближалась к инспектрисе, та смотрела на нее желтоватыми немигающими глазами. – Почему вы не на репетиции? Вам выписана репетиция в театре.
– Я там занята в последнем акте. Зачем мне терять время, – спокойно проговорила воспитанница. – Лучше, если я его потрачу на урок.
– Тогда объясните мне, раз вы такая разумная, отчего вы не посещаете другие уроки?
– К примеру?
– Мне доложили, что вы совсем забросили Закон Божий. Перестали посещать школьную церковь. Объяснитесь.
– Я полька. Вся моя семья исповедует римско-католическую веру.
– Неправда. Вы еще совсем недавно исправно посещали православный приход.
– Я не посещаю после того, как была на конфирмации.
– И сразу в одночасье решили стать католичкой?
– Это мое право.
– Я его не отнимаю, но тогда снимите нательный православный крест.
– Это