Ладно, Макгрегор, уже нет сомнений, пройдет через блокпост, а в комендатуре гарнизона есть ночной дежурный, и на гауптвахте для сэра Джона найдётся койка. А мне, простому смертному, дожидаясь подтверждающего сигнала по «воки-токи», надо позаботиться о себе самому – ночевать в зоне на голой земле одному и без костра – очень опасно. Выломав их кустарника пару крепких сухостойных жердин, и вынув из своего рюкзака капроновый шнур и плащ-палатку, я стал вязать гамак. Смастырив гамак и зажав в зубах конец капронового шнура, я по сучьям стал взбираться на дерево.
От звуков взвывшей на КПП сирены и последующей пулемётной очереди я едва не сорвался вниз.
– В бога душу мать! Скот упрямый! – выругался я, – Говорил же ему, что на пулемётах самые новейшие, самые чувствительные датчики – мышь не проскочит!
Быстро спустившись с дерева, я помчался на холм. На вершине холма я лёг на землю и пополз к кустам на краю обрыва. Свет от прожекторов на вышках КПП ослепил очки ночного видения. Откинув забрало шлема, я осмотрел дорогу. Дорога и прилегающие к ней окрестности, залитые светом прожекторов, были совершенно пустынны, трупа Макгрегора нигде не было видно. У меня отлегло от сердца – это либо случайная сработка пулемётов, либо Макгрегор всё же увернулся от пуль. Я уже собрался уходить, как в канаве слева от дороги в метрах сорока от КПП заметил какое-то движение. Тут же взвыла сирена, и ближайший пулемёт выпустил короткую очередь по канаве. Я всё понял – в канаве лежит Макгрегор, он всё ещё жив и пытается подняться. Но будь он хоть трижды бессмертный – пулемёты ему выбраться из канавы до утра не дадут, а утром, если он будет ещё жив, его, как мутанта, прикончит охрана блокпоста – забросают гранатами или раскатают в слизь гусеницами БТР.
Что же делать? Надо вернуться за оптикой винтовки и внимательно осмотреть подступы к дороге. Может быть, Макгрегора можно вытянуть оттуда по самой канаве.
Я отполз от кустов и, повернув забрало шлема, бросился вниз с холма. Прихватив прицел, я снова поднялся на холм. И тут я получил от Макгрегора сигнал, что всё в порядке – три коротких щелчка «воки-токи». Ещё не веря в успех, я запросил повтор и получил подтверждение. А кто же тогда в канаве? Я лег на землю и подполз к кустам. Наведя оптику, я отчетливо разглядел торчащее из канавы копыто кабана.
– Свинья, как же ты меня напугал! – прошептал я, думая не столько о кабане, сколько о Макгрегоре.
5
«Следи-и-и за её левой рукой. Столовые приборы уже небезопасны. В окошке жёлтой кассы задернет чёрт вуаль, и розы упадут на шмайсер», – ловлю себя на том, что раз за разом мысленно напеваю начало из одной песенки группы Ундервуд. Вот же пристала, зараза! Мотивчик, в общем-то, неплохой, но слова – полнейший отстой, какой-то рифмованный сивокобыльный бред.
Впрочем, нет. В этих четырёх почти несвязанных строфах всё же что-то есть. Что? Хрен его знает, трудно объяснить.