– Мама говорила, что чревоугодие – ужасный грех.
«Господи, да что же это такое!» – изумилась Гастингс.
– Я дам тебе одну булочку. Нет, лучше маленький кусочек булочки, хорошо?
– Я не могу спросить у мамы, – ответила Элиза, беспокойно теребя уродливое зеленое платьице, из которого давно выросла. – Моя мама теперь на небесах.
– Я знаю, и мне ее очень жаль. Но из-за одной булочки она не сочла бы тебя чревоугодницей.
– Нет, твоя мама обязательно назвала бы это чревоугодием, Элиза.
Гастингс обернулась к старухе в ужасном черном платье, с гладко зачесанными черными волосами, собранными в узел на затылке. Чопорная физиономия с усиками над верхней губой, ледяное выражение.
– С кем имею честь? – приподняв бровь, надменно осведомилась Гастингс.
Этому приему научила ее когда-то мать, и он неизменно производил должный эффект. Старуха замялась, потом буркнула:
– Меня зовут Бил, миледи. Я – нянька Элизы, а раньше нянчила леди Джоан.
– Тогда вам следует разыскать госпожу Агнес. Она покажет вам комнату, отведенную для Элизы. Комната, правда, маленькая, но ведь и девочка невелика. Что же касается вас, Бил, то вы будете спать в помещении для прислуги. – Гастингс милостиво кивнула ей и обратилась к Элизе: – Давай поглядим на булочки Макдира.
Услышав недовольное ворчание, она остановилась, но у старухи все же хватило ума прикусить язык.
Северн, появившийся в зале через несколько минут, застал Гастингс за большим столом. Девочка сидела рядом, уставившись на нетронутую булочку. Хотя ее рука сама тянулась к еде, Элиза пересиливала голод. Северн нахмурился, заметив, какая она тощая и бледная. Всякий нормальный ребенок тут же набил бы себе рот булочками.
Он оставил в Седжвике сэра Алана и дюжину воинов из Оксборо. Нет, теперь это его воины. Они принесли ему клятву верности в день его свадьбы с Гастингс. То есть три дня назад. Он приказал отвезти девочку в Оксборо.
– Дай ей поесть, Гастингс, – сказал он, шагнув к столу.
Элиза подскочила на месте, худенькие руки сжались в кулачки, она медленно, словно надеясь, что тогда Северн ее не заметит, соскользнула под стол.
– Элиза, что ты делаешь?
Они не услышали ни звука.
– Это более чем странно, – хмуро произнесла Гастингс. – Поначалу она так же боялась и меня, но хоть под стол не пряталась. Может, ты кричал на нее, когда был в Седжвике?
– Конечно, нет. Да и не было нужды. Все очень обрадовались, когда поняли, что я не собираюсь устраивать резню. К тому же я не люблю пугать женщин и детей.
– Ну, тогда нельзя кричать и на меня, чтобы не испугать Элизу. – Гастингс отодвинула скамью, встала на колени и заглянула под стол. Девочка заползла в самый дальний угол, сжавшись там в маленький комочек. – Все в порядке, Элиза, выходи. Северн очень большой, но очень хороший. Он тебя не обидит.
Девочка только еще более сжалась.
Гастингс