Когда они вывернули на шоссе, сильные руки с часами «Бреге» на запястье подняли Азамата с пола и аккуратно посадили рядом с собой, обнимая за плечи. Юноша дрожал, постепенно оттаивая от сковавшего его в гараже холода и дикой тянущей боли в грубо зашитой ране в паху, и приходил понемногу в себя. Он повернул испуганное, искаженное лицо в сторону, к сидевшему рядом с ним, и узнал в полутьме, освещенного лишь огнями с дороги и приборной панелью водителя мрачного и неразговорчивого дядю Анзора. Он был одет в дорогое пальто «Пьер Карден» с бархатными обшлагами, руки его в перчатках «Прада» сжимали по-прежнему Азамата за плечи, и мальчик привалился к нему без сил. Дядя пошевелился, поддел что-то ногой под сиденьем, и Азамат, скосив невольно глаза, вздрогнул. В проход между креслами перед ним, подталкиваемая носком дядиного ботинка, со стуком, словно кочан капусты, выкатилась всклокоченная и измазанная черной кровью отрезанная усатая голова Новруза и уставилась на Азамата выпученными глазами.
– Это он тебя продал русне. За копейки. Мы вдогонку помчались, да опоздали. Успел подсуетиться, пидор ебливый. Отбить пробовали, на пирсе стали стрелять, да куда там. Успели тебя перепрятать.
– А Фархат? – спросил тихо юноша, глядя на мертвую голову под ногами.
– Он деньги за тебя перевел.
Дядя погладил парня по голове, но не стал слишком жалеть Азамата, это было не в его правилах.
– Ничего, у меня есть хороший хирург. Сошьет тебе его из чего-нибудь заново. У русских отрежет. Не горюй, Азамат.
Азамат не ответил. Он знал, что едет домой, с дядей Анзором, и совсем успокоился.
Смерть Егора Гайдара
Смерть Егора Гайдара Прохоровы отметили всей семьей. Каждому нашлось, что припомнить покойнику. Дедушка, ветеран корейской войны, записавшийся туда не по своей воле китайским добровольцем, чем гордился потом всю жизнь, держа у себя все лихие годы борьбы с китайским гегемонизмом портрет Мао Цзедуна с дарственной личной надписью, бушевал больше всех. Он не мог забыть усопшему сгоревшие сбережения, низкую пенсию, пропавшую дачу в Крыму, отобранную отделившимися от России репрессированными в незапамятные времена татарами, дефолт, инфляцию, крах МММ, куда он вложил свои скудные накопления от продажи котят, и даже дорожавшую все эти годы водку. Крах МММ вспоминали все, особенно мамин брат, шурин дядя Сережа, незадолго до бегства Мавроди занявший у родственников полмиллиона рублей и ухнувший колоссальные деньги в прогоревшую пирамиду. Чтобы отдать долги, он вынужден был продать свой мопед, садовый