Алёна вновь разрыдалась, упав на грудь Андрею. Парня немало задели её откровения, и он искренне сочувствовал девушке. Даже не потому, что был в неё влюблён, а потому что ему тоже приходилось сталкиваться с непониманием и даже отторжением своих родителей. Просто сам он вскоре понял, что в некоторых вопросах не имеет смысла рассчитывать на их помощь и не посвящал мать с отцом во все подробности своей жизни.
– Ты можешь не продолжать, если тебе сложно об этом говорить, – сказал Андрей, когда плач девушки постепенно стих.
– Да нет. Наоборот, так мне только хуже будет. Мне нужно, чтобы хоть кто-то меня услышал, понимаешь?
Парень кивнул.
– Сначала, как я уже говорила, Ярослав меня просто щипал за задницу, прижимал где-то, если мы пересекались. Но это случалось не часто, поэтому я думала, что он просто так играет. А он понял, что я не сопротивляюсь, и стал приставать чаще и настойчивее. То в комнату ко мне зайдёт, когда я переодеваюсь, то под майку своими ручищами залезет. Раз это меня вывело не на шутку, так я его с размаху ногтями полоснула по щеке. Думала, может, мать хоть после этого задумается, что всё неспроста. Но где там? Ярослав, зная, что мама ему больше верит, наплёл ей с три короба, и опять меня виноватой выставил. Как будто это я на него набросилась за то, что он что-то не так сказал. Она еще от себя всякого добавила, нависала с тем, что теперь её Ярику придётся с царапинами на работу ходить, а ему же там с важными людьми общаться. Ну, я психанула и сбежала из дому. Переночевала у Лильки. Так что ты думаешь? Меня тогда даже никто и не искал. Я вообще свою мать не узнавала. Она всегда раньше за меня переживала, спрашивала постоянно, как дела в школе. А после того, как замуж вышла, так её, как подменили. Но ты не представляешь, что после этого с Яриком случилось. Он понял, что теперь всегда будет прав и разошелся не на шутку. Как только стукнет ему что-то в голову, а мамы дома нет, он меня достаёт. Завалит на кровать, облапает, раздеть пытался не раз, но я, понятно, сопротивлялась. Это так гадко! – девушка всхлипнула, но всё же продолжила свой рассказ, видимо, думая, что в другой раз у неё уже этого не получится, – Всё пытался меня развести, чтоб я с ним переспала. Да щас! Он мне настолько гадким стал за это время, что я на него смотреть уже не могла. А он всё никак не мог угомониться, и чем дальше, тем хуже. Стал меня взасос целовать, а потом, когда это у него в норму вошло, один раз заломал и стал меня облизывать. Я не выдержала и заорала во всё горло, стала его бить. Он просто отошел, улыбается так, на все тридцать два, и говорит, что ты типа всё равно ничего не докажешь, что