– Ты не забоишься одна в кладовые спускаться?
Я пожала плечами:
– Ну это же не гнумские подземелья.
Хотя, по чести говоря, и в гнумские подземелья я бы спустилась без всяких опасений, если бы возникла нужда.
Поэтому в кладовую я отправилась в одиночестве, зажав в руке огромный, кованый, наверное, еще в прошлом веке ключ. Пройдя через приемную первого этажа, я свернула направо, в коридор, и, дойдя до третьей двери, толкнула ее. Вниз от порога вели ступеньки – каменные, вытертые от времени. Я включила заблаговременно подвешенный на грудь фонарик и стала спускаться. Дядька говорил – спуститься в подвал, пройти мимо арестантской, а там уже и кладовая. Подземный коридор изгибался, заворачивал, но заблудиться я не опасалась. К тому же на потолке то там, то здесь стали появляться светильники-светлячки – магические безделушки, часто используемые в погребах да подполах и у нас, в Орюпинске. Я, будучи барышней бережливой до скуповатости, решила, что фонарь в целях экономии можно и выключить. Рычажок заедал, я остановилась, сняла с шеи веревочку, на которой висело на мне устройство. Зубами, что ли, попробовать? И, бросив взгляд вперед, ахнула: из коридорной полутьмы на меня наступал неклюд на грани трансформации. С такими огромными зубищами, коими мой фонарь можно было не только выключить, но и прожевать и выплюнуть секунд за тридцать. Я заорала, бросила фонарь в оскаленную морду и провела боевой захват с перебросом через бедро. Бесник застонал, потирая ушибленный бок. Позади меня зааплодировали. Обернуться я боялась – неклюд в любой момент мог перейти в атаку. Я перехватила ключ, оставив головку в ладони, а шток пропустив между средним и безымянным пальцами, и приподняла локоть, готовясь в случае прямой атаки нанести серию колющих ударов.
Бесник пробормотал что-то на своем языке.
– Он говорит, любезная Евангелина Романовна, – Крестовский осторожно взял меня под локоток и попытался отобрать ключ, – что когда вы повергнете его в третий раз, по законам его народа вам обоим придется вступить в супружеский союз. Поэтому, если не желаете закончить свою головокружительную сыскарскую карьеру в неклюдском таборе…
Он поглаживал мои скрюченные на штоке пальцы, желая их разомкнуть, а у меня сердце заходилось в какой-то сладкой истоме. Гелька, не дури! Не давай телу возобладать над разумом. На это они нас, женщин, и ловят, на речи медовые, на прикосновения жаркие. Ты же о таком не раз и не два слышала. Отольется оно потом слезами стократно. Не твой это путь, Геля, ох, не твой…
Я дернула локтем, вырываясь, но взгляда от неклюда не отвела:
– Он на грани трансформации.
– Так темно тут, чавэ, – Бесник сидел на полу, разведя руки, – я без солнечного света вторую ипостась плохо контролирую. Сейчас на свет божий выйду, опять красавец