Вот и сейчас машинист, не щадя давления, дает гудок, потом еще один, еще и еще. К гудку присоединяется свисток: Туу! Ту-ту! Фью! Фью! Фью! Туу!
В вагонах оживление.
– Что, уже Геок-Тепе?
– Не может быть, до Геок-Тепе не меньше сорока минут!
– Да машинист, каналья, наверное, тоже принял! Душа музыки запросила!
– Господа! Господа! Смотрите – текинцы!
Пассажиры облепили раскрытые окна правого борта.
Десяток всадников с урканьем и посвистом летели на рыжих конях, обгоняя поезд. Полы красных шелковых халатов приподняты и заправлены под кушаки. На головах – маленькие круглые тюбетейки. В седлах – подростки, почти мальчишки. Минут десять-пятнадцать текинцы сопровождают поезд, показывая замысловатые трюки: то кто-то вставал на седло во весь рост, то вдруг исчезал на несколько секунд за правым боком лошади, а потом появлялся в седле как ни в чем не бывало, то срывал на всем скаку желтую кисть еще цветущего мышиного горошка.
Текинцы гикали, кричали: «Ур! Ур!». Пассажиры от души рукоплескали. Паровоз дал длинный прощальный гудок, набирал скорость. Всадники придерживали коней, отстали. Пассажиры возвратились на свои места.
Прощай, японская земля,
Прощай, японочка моя!
Я еду в дальние края,
Где ждет меня моя родня!
Третий класс гудит песнями. За дорогу успеют надоесть и «Из-за острова на стрежень», и «Сидел Ермак, объятый думой», но все еще в великом почете были песни недавней Русско-японской войны: «Тоска по Родине», «На сопках Маньч-журии».
Плацкарт битком набит разношерстным людом. Здесь трудовой фабричный народ, рабочие-железнодорожники, военные рядового состава, но в основном крестьяне-переселенцы. Все стремятся в Закаспий, как ветхозаветные беженцы из Египта в Землю обетованную. Все надеются на лучшую жизнь, на счастливую долю. Может, у кого-то и сложится.
На сундучках и фанерных чемоданчиках, устланных газетами – от «Санкт-Петербургских ведомостей» до владикавказского «Терека» и закаспийского «Асхабада», – разложена нехитрая закуска: огурцы, помидоры, зеленый лук, свежая брынза, редиска, початки вареной кукурузы, черный хлеб. Разливается по кружечкам вино столовое номер три, водочка закусывается каспийской копченой селедкой-заломом, заедается вареной картошкой, щедро политой новым, еще не знакомым русским людям, хлопковым маслом. Проводник не успевает разносить кипяток. Здесь пьют чай и те, кто в России его и не пробовал.
Разговоры простые: о новом для переселенцах климате, о продуктивных культурах, нравах местного населения, норове администрации, правах, налогах, льготах, ссудах.
– Как? Просто, без отдачи целых сто рублей могу получить на постройку дома?
– Не