На паперти. Галина Трашина

перевела дух, наблюдая, как та размахивала руками, неся белиберду. Женщина, словно испепеляла жгучим взглядом опасность, видимую только ей. «Ууу… да вона совсим худа. Молода яка. В отделение надыть, а не на гипнозу», – рассудила старушка.

         Вскоре та успокоилась, сунула руки в карманы, оставаясь на месте, опасливо озиралась. Её сознание продолжало пребывать в известном только ему измерении. Неожиданно взгляд впился в бабулю. Старушка робко улыбнулась, но заводить разговор не спешила. Только когда страдалица рухнула на стул рядом, бабуля осведомилась:

      – Внучк, а внучка, никак чаго привиделось? – приняв молчание за согласие к беседе, продолжила: – Я тожать сдремнула. На… вот, авось полегчает! – старушка протянула чекушку.

         При виде посудины, лицо незнакомки сравнялось с известковой окраской стен и передёрнулось неподдельной судорогой. Женщина зажала рот обеими руками.

      – Божечка! – спохватилась бабуля. – Дыши, дыши шибче. Я как лучше хотела! – перешла она на извинения, как только у той порозовели щёки.

      – Замолчи, – услышала старушка подхриповатый голос.

      – Ты что удумала?! – сообразила бабуля и рассмеялась. – Вода у меня с крану! Набрала коды сюды пишла. Неужто – помешат? – пыталась реабилитироваться бабка, заметив, как в болезненном взгляде собеседницы сверкнула искра, просящая влаги.

         Бутылка подалась вновь. Рука женщины уже ждала. Остатки запаса осушились залпом. Бедняга облизала обветренные губы. Старушка виновато пожала плечами. Искренний жест подкупил незнакомку. Она благодарно посмотрела на спасительницу и стыдливо потупила взгляд.