– Думаю к десяти, не раньше, – с сожалением выдохнула я.
– Хорошо, а теперь ступай, дочь моя. Не мешай обеду, – махнул падре рукой. – И вот еще что, какие имена ставить, я велю писарю подготовить заранее свидетельство.
– Каринтия Эвинсель. – Я обернулась, уже собираясь уходить.
– А жениха?
– Пока не знаю, оставьте пустое место.
Под недоуменным взглядом я развернулась и направилась к выходу.
Глава 2
На улице ярко светило солнце, но настроение у меня было мрачнее грозовой тучи. Оставалась самая трудная часть безумного плана, и чем ближе я к ней подходила, тем больше угасал мой пыл. Пытаясь сбросить с себя накатившую тревогу, я дернула плечиком и, гордо вскинув голову, зашагала к кебу.
– На Карнаби-стрит, пожалуйста! – крикнула я вознице.
Мужчина, дремавший на козлах в надвинутой на глаза кепке, встрепенулся и сел прямо. Послушно кивнув головой, он натянул поводья и направил пегую лошадку в указанном направлении. Через полчаса мы остановились перед великолепным старинным особняком прошлого века. Тогда модно было надстраивать остроконечные башенки по углам, архитекторы утверждали, что современные дома перенимают дух и романтику древних рыцарских замков.
Я самостоятельно спрыгнула с подножки и, судорожно вздохнув, направилась к входу. Постучав в дверной молоток, замерла в ожидании. Через несколько мгновений до меня донеслись звуки шаркающих шагов, и дверь распахнулась. На пороге стоял высокий пожилой дворецкий в черной ливрее с серебряной оторочкой, фамильные цвета семьи Бошан.
– Слушаю вас, мисс, – учтиво осведомился он, не забыв пренебрежительно поджать губы.
– Сообщите вашей хозяйке, что к ней пришла мисс Эвинсель, – попросила я, напряженно сжав в руках ридикюль. Если этот напыщенный осел заупрямится, придется прорываться в дом с боем.
– Боюсь, леди не сможет вас принять. – Лицо дворецкого было непроницаемым, хотя мы оба знали, что он врет.
– Сообщите о моем визите, – с нажимом сказала я, пытаясь придать голосу стальные нотки.
– Альберт, кто там?
Из глубины холла послышался знакомый мелодичный голос. У меня даже коленки подкосились от облегчения.
– Эмма, это я! – закричала я что было сил, надеясь, что она меня услышит.
Альберт, поняв, что его попытки выдворить меня не удались, с сожалением приоткрыл дверь, впуская незваную визитершу внутрь.
Масштабы гостиной меня впечатлили, хотя один раз я уже видела эти хоромы. Я осторожно ступала по идеально натертому паркету, в котором при желании можно было увидеть собственное отражение. Вечером, когда наступали сумерки и сквозь огромные решетчатые окна просачивался свет от заходящего солнца, пол казался глубоким озером. Эмма рассказывала, что долго привыкала к такому эффекту и боялась замочить туфли.
Я подошла к подножию мраморной лестницы, возле которой стояла невысокая молодая девушка. Ее белокурые, чуть с рыжиной волосы были уложены в высокую прическу,