Когда же солнечные блики играли на серых спинах уток, казалось, что и они, и вода вокруг них отливали серебром.
– Посмотри, как сияет на солнце оперение птиц! – воскликнул я шепотом.
– Оно не будет так сверкать, когда мои соколы омоют в их крови когти, – проворчал в ответ Бьёрн, не удостоив меня взглядом.
Зато он посмотрел на своего слугу Горма и четырех подлиз – вольноотпущенников, шедших за ним по пятам, словно хвост за змеей. Они смеялись над каждой его шуткой, едва он открывал рот…
Своего сокольничего Сигурда он не одарил взглядом, а из всех людей Бьёрна он единственный был настоящим мужчиной.
Известно, что девы вод часто посещают одинокие озера, и наверное, одна из них обосновалась здесь и услышала похвальбу Хастингса. Во всяком случае, его соколы напрасно поднялись в небо. Один так едва не упал в воду позади утки, рванувшейся вверх.
Горм сказал, что какой-нибудь недруг отравил его, но и другой сокол так же позорно промахнулся. Почти все утки нырнули и спаслись от нападения.
– Господин, у меня есть сокол, которого я хочу испытать, – сказал я.
Хастингс ничем не показал, что услышал меня. Я уже давно заметил, что он часто делал вид, будто не расслышал сказанных слов, когда хотел выиграть время, чтобы принять решение.
Я наблюдал за ним, как раб за кнутом, я давно научился распознавать, когда он хитрит, по движению его густых рыжих ресниц. Только посадив своих соколов с клобучками на головах в клетки, он мельком взглянул на меня:
– Ты, кажется, что-то сказал, Оге? – спросил он милостиво.
Я уже пожалел, что заговорил. В мои планы входило продемонстрировать свою белую соколицу лишь после того, как Рагнар услышит мой рассказ о ней и потребует показать птицу.
Рагнар был жестокий хозяин, и его надсмотрщик со стальными мускулами мог засечь до смерти пятьюдесятью ударами, но я старался не вызывать его гнева.
Китти как-то сказала мне, когда я подрос настолько, чтобы Хастингс приметил меня, что из старого медведя и молодого воина, она бы выбрала медведя.
Хастингс был самым красивым из сыновей Рагнара. Его волосы, брови и ресницы золотисто-рыжего цвета и белоснежные зубы прекрасно сочетались с северным загаром. Сила и грациозность младшего сына Рагнара напоминали об изяществе, красоте и мощи оленя. И, без сомнения, его синие глаза, чистые и смелые, заставляли биться сильней многие девичьи сердца.
И хотя боги дали ему все, чтобы наследовать земли Рагнара, судьба распорядилась иначе – он был младшим сыном, а, значит, последним в очереди.
– Господин, я заговорил, но я не должен был этого делать, до того, как мне прикажут.
– Ты не сделал ничего плохого. Что ты сказал?
– Мои слова походят на орехи без ядер.
– Тем не менее, я разгрызу их.
– Я говорил, господин, что у меня есть сокол, и он может взлететь, если желаете.
– Вот