Его трезубец бесконечно
Терзал на сцене плоть твою.
Среди скамей восстанет новый отклик,
Пройдёт по спинам твёрдым и глухим.
Растащат по кускам гордыни облик.
«Пыл Герардески карлик остудил!»
Слезой скользит перо отныне.
Мне в комнате уютно и тепло.
Так отчего же неизвестной имя,
К душе моей строкой обращено?
ИЕШУА.
Над Цезарем взошла кровавая луна.
Трон пошатнулся криками волхвов.
Испугом полнится земля:
Трибунов, гордых курий, взятых городов.
Под мантией сомненье горло жжёт.
Разрушен воина идеальный мир.
Под песнопения праведник грядёт.
С небес сошедший шествует кумир.
Не помогает сила и копьё.
Свободной воли голос вопиет.
Оборванный, безграмотный еврей,
Идеи Рима казни придаёт.
– Безумцы! Вы в желаниях своих,
Влечёте падаль в наши города.
Идёте, словно овцы на убой,
Не ведая унынья и греха!
Он славных дел прах вековой сотрёт.
Величье превратит в пустую блажь.
Венец терновый смерть ему несёт.
И Сол ему и вам воздаст!
Вас жертвенный огонь пожрёт,
Но милость где Богов моих?
Кровавый дождь с собой несёт
Наследие идей иных.
СОВРЕМЕННИК РЖЕВСКОГО.
Я не прошу у вас изгнанья.
Мне властью обеспечен сладкий плен,
От созерцания до обладанья,
Рукой и треугольником колен.
Ваш чёткий взгляд, прямые речи,
Прононс изящный, лёгкий стан,
Живые губы ироничны и строптивы,
И слово вылетает, как удар.
Пощёчиной, мою смирит гордыню,
Возвысив вас над толикой других.
Дерзите вы от радости свиданья.
Ведь пальцы ваши далеки от лиц иных.
Без чувств проходят мимо кавалеры,
И жалость в глубине тая,
Вы свои дивные манеры
Им преподносите головку наклоня
Мне избрана другая эпиграмма.
Я привлеку к ответу вас.
Здесь не родится мелодрама,
А вот признанье прозвучит не раз.
CARPE DIEM
Убийца яростный,
Как преданный скиталец,
Теряет кровь по капле у дверей.
Кинжал в груди
Предсмертный бурый танец
Рисует в холоде аллей.
Его дорога-беспринципна,
Путь