– Хорошо, что они не гомосексуалисты, – радостно восклицал Макар, беспокоясь за свою жопу.
А наш Толик Тит продолжал свой рассказ.
А калейдоскоп времени начинал показывать древних поэтов. Они, в своих белых ниспадающих одеяниях, читали стихи. Их тоже увлекала тема взаимоотношения полов. Вот римский поэт Лукреций (I в. до н. э.) произносит:
Люди ещё не умели с огнём обращаться, и шкуры,
Снятые с диких зверей, не служили одеждой их телу;
В рощах, в лесах или в горных они обитали пещерах
И укрывали в кустах свои заскорузлые члены,
Ежели их застигали дожди или ветра порывы.
Общего блага они не блюли, и в сношениях взаимных
Были обычаи им и законы совсем неизвестны.
Всякий, добыча кому попадалась, её произвольно
Брал себе сам, о себе лишь одном постоянно заботясь.
И сочетала в лесах тела влюблённых Венера.
Женщин склоняла к любви либо страсть обоюдная, либо
Грубая сила мужчин и ничем неуёмная похоть,
Или же плата такая, как жёлуди, ягоды, груши.
В книге пятой, дидактическое стихотворение «О природе вещей» Поэт повествует о диком человеке, лишённом культуры, но также говорит и о зарождении духовных качеств, кроме полового влечения – «либидо», упоминает ещё и душевную склонность – «купидо», намекает на зачатки проституции, продажную любовь.
Другой древнеримский поэт (65—8 до н. э.) читал из своей Книги 1, сатира 3-я, о более сильном победителе в борьбе за половое наслаждение, убивавшего всех остальных:
…Но смертью те погибали безвестной, которых
При беспорядочном и скотском утолении страсти
Сильный так убивал, как бык это делает в стаде.
При этом мимо ларька продолжали пробегать первобытные охотники в поисках наслаждения, разыскивая прекрасных дам для спаривания.
– Эй, люди милые, дяденьки первобытненькие, мы тут с пацанами пивко посасываем. Пожалуйста, не нападайте на нас. Ваши тёлки нас не интересуют, – кричал Толик Мамонт приблизившимся двум древним бугаям со стоячими репродуктивными орудиями труда.
Витька Седой сидел и молчал, сжимая свои двухпудовые кулаки.
– Ой, он чё-то внимательно на нас смотрит, – забеспокоился Валерка Грек, указывая пальцем на одного из обнаглевших