На рассвете Рябцев проснулся. С минуту лежал, размышляя, что заставило его среди ночи открыть глаза. Странное ощущение было у Рябцева: чувствовал он, как земля покачивает его вместе с дачей, словно игрушку на ладони. Впрочем, продолжалось это с минуту, не больше. Рябцев даже и подумать ничего не успел, разве только одно: «Пить меньше надо!»
Если бы Рябцев был не историком, а геофизиком, он, возможно, подумал бы о другом. Например, о тектонических разломах, прогностических геомагнитных полигонах и прочих чудесах природы, или даже на докладную записку в Академию наук мог бы замахнуться. А так, полежав с минуту, Рябцев тихонько поднялся и вышел в ночной сад. Постоял у яблони, погладил ее по теплому боку, набрал полную грудь сухого степного воздуха… И тут же поймал себя на мысли, что писать вступительную статью к новому роману Гулькина ему не хочется.
«А с другой стороны, почему бы и не написать? – думал Рябцев часа три спустя, уже по дороге в Город. – Понятно, не Лев Толстой… но ведь от души человек старается. Грех такому не помочь!»
Здесь автобус тряхнуло на ухабе, и Рябцев решил, что написать предисловие к «Осмыслению», видимо, все же придется. Вот что значит интеллигенция! Мягкая, стало быть, душа.
Икнулось ли в этот момент писателю Гулькину – доподлинно не известно.
Зато икнулось, и сильно, в то утро Герману Шульцу, добропорядочному немцу из славного города Кельна. Случилось это малозначительное событие на федеральной земле Северный Рейн-Вестфалия в начале седьмого, примерно через минуту после того, как Шульц открыл глаза.
«Не иначе как бабушка Берта меня вспоминает. Сейчас позвонит», – подумал Шульц, и словно бы в замочную скважину поглядел. Тотчас и раздался телефонный звонок, вызвавший легкую неприязнь на лице Шульца. Как всякий воспитанный человек, он был уверен: беспокоить кого-нибудь ранним утром – признак дурного тона. Даже если ты звонишь своему ближайшему родственнику.
Не дождавшись, когда снимут трубку, телефон обиженно звякнул и отключился. Помолчал несколько секунд – и зазвонил опять, впрочем, с тем же успехом. Сделал минутную паузу – и подал голос в третий раз, причем на этот раз отключаться явно не торопился.
– Да возьми же ты, наконец, трубку, лежебока! Или выдерни шнур из розетки, – крикнула из смежной комнаты фрау Шульц.
«Ekelbratsche!..» – в сердцах выругался