– Не отряд. Кастелянная. Там, в углу…
В углу кастелянной за швейной машинкой точно кто-то всегда сидел, сгорбившись – но я в упор не помнила…
– Так это был ты?
Он часто закивал – как горские костяные игрушки.
– А вы что, друг друга знаете? – удивился академик, прервав свой витиеватый рассказ о всеобщем разуме Саракша, направляющем мутации.
– Получается, да, – сказала я. Хмель слетал стремительно, как от ватки с нашатырём, засунутой в нос. – Расконвой или вольняшка?
– Вольнонаёмный, – сказал портной. Звали его Нуи. Надо же, вспомнила… – Жил там.
– Жил и жил, – сказала я. – Где только люди не живут. Я вон на самой границе выросла…
– Тебя ведь выпустили, так?
– Угу. Пересмотрели дело.
– Всё, вспомнил. Тебя ещё через больничку выпускали?
– Угу.
– А ты знаешь, что сразу после этого полбарака вашего перемёрло?
– «Бабье бешенство»? – догадалась я.
– Оно. А ты откуда?…
– А я им сейчас как раз занимаюсь. Или занималась. До сегодняшнего дня.
– Вот как… А все думали, это ты на них порчу навела. Ну, за то, что они сделали…
– Какая может быть порча, молодой человек?! – возмутился академик. – Не мрачные века же вокруг…
– Хотя мрачное время, – сказала я. – Порча существует, ваше высокомудрейшество. Но вас я этому мастерству учить не буду, да и переубеждать тоже. И то и другое крайне опасно, согласитесь. В смысле, опасно для меня.
Академик возмущённо заворчал и заквохтал, что от меня он такого не ожидал, то есть ожидал, но не такого, – но быстро вернулся к теме невероятных мутаций, слишком уж похожих на направленное и даже разумное воздействие на генетический код. Мысль была интересная, следовало запомнить… просто я поняла, что меня безумно тянет на приключения. Это могло кончиться плохо. Не обязательно для меня.
Порча таки существовала…
…В конце концов, если можно каким-то тайным способом воздействовать на генетический код, и наука в лице академика Ши эту тему не извергала из уст, то почему она должна извергнуть тему тайного воздействия на взрослый организм?… Тема извержения из уст меня насторожила, я прислушалась к себе, но ничего подозрительного не ощутила.
Я повернулась к портному.
– А что, вспышка бешенства была только в нашем бараке?
– Не знаю точно, – сказал он. – Кажется, в одном. То есть в вашем.
– Надо будет об этом подумать, – сказала я, забыв, что надолго рассталась с лабораторией вообще и леволатеральным синдромом в частности. – Ох, я же не сказала, за что пьём! Я перехожу из научного в здравоохранение! С понижением! С экспедициями! Ну, дура же я, правда?
Академик стал пристально рассматривать меня поверх бокала – будто это был не бокал, а ручка невидимой лупы. Лупа была двусторонняя – я наконец увидела его раскрытый глаз.
– Зартак? – коротко каркнул он. С характерным горским