–Чебуреки? – Оля понятливо усмехнулась. – Вот почему ты от ужина отказалась!
Чебуреки входили в список запрещенных удовольствий Нины Ефимовны. Маленькая сухонькая старушка, у которой после аварии осталась одна четверть желудка, обычно питалась кашами и протертыми супами, но изредка баловала себя вредной-запретной едой.
– Если ничего себе не позволять, то на черта жить вообще? – твердо заявила она доктору, пытавшемуся ее образумить.
Оля бабушку образумить не пыталась. Несмотря на слабое тело, Нина Ефимовна осталась сильна духом, и домашние давно оставили бесполезные попытки заставить ее делать то, чего та не хотела. Да и половинка чебурека (целый старушка осилить не могла) раз в месяц явно не наносили ей ощутимого ущерба.
–Поехали, – согласно кивнула девушка и развернула коляску в сторону Оперного театра, возле которого в киоске продавали чебуреки.
Они неспешно продвигались по слабо освещенным дорожкам парка, болтая о всяких мелочах. Как это часто бывает, с бабушкой у Ольги были более доверительные отношения, чем с матерью. К примеру, Оля никогда не рассказывала матери о проблемах на работе или о симпатичном начальнике смежного отдела, зато бабушка была полностью в курсе всех Олиных дел. Жадная до жизни, но лишенная возможности в этой жизни участвовать, она с искренним интересом слушала рассказы внучки о зловредной начальнице Осинской, хороших подругах Тамаре и Маше, и даже о самом сокровенном: о замечательно умном, красивом, благородном и прочая-прочая-прочая коллеге из соседнего отдела, Сергее Луговом.
Оля как раз заканчивала рассказ о сегодняшней гадости Аллы Игоревны, как та подло подставила девушку перед этим прекрасным человеком, когда они подъехали к площади перед Оперным театром.
–Нет, ну какая же змея! – возмущалась бабуля, гневно сжимая маленькие ладошки. – Да я б ее!…
–Ага… – грустно согласилась девушка, останавливая коляску возле скамейки.
–Жди здесь, никуда не уходи, – привычно пошутила она.
Киоск с чебуреками находился почти у входа в театр, и к нему надо было подниматься по широкой лестнице. Ольга быстро прошагала наверх и купила три чебурека: один бабушке, один маме и один себе вместо бутерброда на завтра.
Спектакль уже начался, и мимо нее к высоким дверям пробегали редкие последние зрители, опаздывающие на представление. Оля проводила завистливым взглядом юную парочку, со всех ног бегущую ко входу. Молодой человек проскрипел что-то вроде “давай быстрее” сквозь зубы, в которых он держал билеты, на ходу снимая свою куртку и пытаясь помочь раздеться спутнице. Он так неуклюже и энергично дергал ее за шарф, что у той имелись все шансы быть придушенной до того, как они доберутся до театрального гардероба.
“А когда я в последний раз была в театре?” – с грустью подумала Оля и сама себе ответила: – “В позапрошлом году…”
Вздохнув, она расплатилась